Долг
Шрифт:
Парень кричит и спотыкается, падая на землю и держась за челюсть.
Я понимаю, как это выглядит сейчас. Джессика, кричащая на меня, ее нога. Я похож на гребанного монстра, я и есть монстр. В их глазах я не лучше моего отца.
Тяжело дышу, кулак все еще сжат. Остальные люди начинают отступать.
— Кейр, — говорит она, звуча сломленной, разбитой. Затем шмыгает носом. — Мужчина, которого я знаю, не ударил бы другого за то, что тот пытается помочь мне.
Я ничего не могу ответить. Гнев душит меня, мое лицо красное от возмущения, вкупе с безнадежностью
— Отпусти меня, — говорит она. — Все мои вещи, оставшиеся в машине, можешь сохранить. Просто отпусти меня, найди свой собственный путь назад. Пожалуйста. Ты должен мне хотя бы это.
Я не хочу оставлять ее. Просматриваю толпу, в основном семьи и пары. Показываю на них большим пальцем.
— Только если ты пойдешь с кем-то другим. — Я смотрю на парня, который поднимается на ноги. — Не с ним.
— Так и сделаю. Только, пожалуйста, иди.
Мгновение смотрю ей в глаза. Такие голубые и ясные, даже когда она напугана, даже когда ненавидит меня, даже когда думает, что смотрит на незнакомца.
Я знаю, что больше никогда не увижу эти глаза, разве что, может быть, в новостях однажды вечером. Они расскажут о храброй девушке, которая пережила нападение, и как боролась со смертью, затем они покажут ее фотографию, и мне придется смотреть на нее через экран, как и всем остальным в мире, только я буду единственным, кто знает, насколько она действительно смелая.
Кивая, я проглатываю комок в горле.
— Ладно, — отвечаю я, но выходит резко и невнятно.
Ее взгляд умоляет меня уйти, и я ухожу.
Поворачиваюсь и ухожу прочь.
Оставляя все кусочки своего разбитого сердца позади.
Глава 18
Джессика
— Уверена, что не хочешь поговорить об этом? — спрашивает меня Кристина. Опять. Как делает с тех пор, как они с Ли забрали меня из аэропорта.
Я качаю головой, не произнося ни слова.
— Оставь ее, — говорит Ли, и это самая умная вещь, которую я слышала от него в последнее время.
Кристина со злостью откидывается назад на сиденье, но все же периодически умоляюще смотрит на меня через зеркало заднего вида.
Я даже не могу говорить об этом, потому что не понимаю, что произошло. Я плакала с тех пор, как в Долине Фей села в машину с семьей из Германии. Семьей, которая отвезла меня в гостиницу «Флодигарри», где я получила доступ в номер и собрала свои вещи. Оттуда один из официантов, живущий в Портри, подвез меня. А потом я села на автобус, направляющийся из Скай прямо в Инвернесс. И затем оказалась на малюсеньком самолете, доставившем меня в Эдинбург.
Я много плакала, если не сказать больше.
Но теперь покончила со слезами. По крайней мере, мне не хочется снова реветь. Мое сердце умерло, я ведь так жаждала этого. Дурман от «Новакаина» окутывает меня, и я перестаю чувствовать. Боль, которую я ощутила раньше, когда обнаружила правду о Кейре, была безумно мучительной. Мне казалось, что меня снова подстрелили, но на этот раз пуля погрузилась глубоко внутрь, в то место, где я никогда не смогу ее достать. Она сидит там сейчас, чернеет и гниет, и лишь это онемение позволяет мне дышать.
Все, что произошло... я словно забыла обо всем.
Наверное, так я разбираюсь с ситуацией. Вычеркиваю все произошедшее и хороню глубоко внутри себя. Так намного легче, чем остаться и встретиться с болью лицом к лицу.
Но я не могу все забыть, еще нет.
Кейр врал мне.
Я и не представляла, каким было его прошлое.
Ну, не совсем так. Я спрашивала его, был ли он в армии, потому что кое-что в его поведении наводило меня на подобные мысли. Но когда он ответил «нет», я поверила ему.
И когда он не ответил на вопрос, причинял ли он кому-то боль, я понятия не имела, что сама была человеком, пострадавшим от его действий.
Прошедшее время. Настоящее время.
Он причиняет мне боль таким образом, который даже не может себе представить.
Понимаете, когда он сказал мне, что совершенное Льюисом Смитом было его ошибкой, я знала, это чушь собачья. Если бы все было ясно с самого начала, у нас бы никогда не было такой проблемы. Льюис Смит, которого я теперь считаю больше человеком, чем монстром, был забытым системой солдатом со своей собственной войной. Независимо от того, что Кейр сделал или не сделал, сказал или не сказал, попытался остановить его... Ну, у меня такое чувство, что я тоже знаю Льюиса. Я смотрела ему в глаза и видела мужчину, который никогда не слушал доводы разума. Никогда не слушал Кейра, и так и не получил помощи.
Отчасти мне больно за Кейра, за груз, который он несёт.
Часть меня ненавидит его за ложь и за то, что предал мое доверие.
Мне столько раз причиняли боль, и он был единственным кто...
Это не важно.
Все кончено.
Защитная стена упала, и я снова собираю свою жизнь по осколкам.
Мы возвращаемся домой, и я иду прямиком в свою комнату. Откладываю сумки в сторону, не разбирая их. Прямо сейчас я не могу заниматься ими. Не хочу снимать одежду и находить вереск, который сорвала на лугу. Или песчинки в сандалиях с прогулки по пляжам. Или рюмку, которую я подняла на бензоколонке где-то в середине путешествия. Не хочу видеть ничего из этого. Просто хочу перемотать свою жизнь на месяц назад и притвориться, что никогда не встречала Кейра МакГрегора.
В дверь стучат. Я вздыхаю и, как раздражительный подросток, говорю:
— Кто там?
— Твоя сестра, — раздраженно кричит Кристина. — Что значит, кто там? Открой дверь, ты, тролль. У меня есть виски.
Снова вздыхаю и сползаю с кровати, затем ковыляю к двери и открываю ее.
Кристина смотрит на меня большими глазами. Когда ее волосы убраны назад, ее лицо выглядит круглее и моложе. Я словно смотрю на нее десятилетнюю, когда она постоянно не давала мне покоя, заставляя играть с ней. Я делала это, потому, что чувствовала себя плохо. Ведь это был единственный способ быть сестрой. Я не могла вести себя как настоящая сестра, не могла ее защитить.