Долгая дорога домой или Мы своих не бросаем
Шрифт:
– Надо же с Идифа? – записывая мои данные в анкету произнес военный. Сколько лет?
– Двадцать.
– А выглядишь моложе, – он окинул меня равнодушным взглядом. Какую специальность имеешь?
– Повар.
– Хм, повара нам не нужны. – пойдешь в разведку. – произнес он и стал заполнять следующие графы самостоятельно. – Ну вот все готово, подпиши. – он подвинул мне лист. Я мазанул закорючку и посмотрел на моего собеседника.
Тот забрал лист убрал в папку и спросил. – Просьбы есть?
– Есть! Живо ответил я, – можно нас с братом отправить на южный фронт.
–
Я поднялся, не ожидая команды убираться и на выходе встретил Жуля. Был он немилосердно избит, с опухшим лицом и синяками по голым рукам. Рукав его одежды был оторван. Он не глядел на меня, прошел в кабинет и пошатываясь прямиком направился к столу.
– А этот что служить не хотел? – спросил военный сидящий за столом.
– Да, штабфютер. Требовал адвоката. Ну мы его к адвокату и подселили. – ухмыльнулся провожатый. – Тот быстро проконсультировал клиента и он стал сговорчивым.
– Да, адвокат свое дело знает, – проговорил мне в спину довольный штаб- фютер и за мной закрылась дверь.
– Я что предоставлен сам себе? – удивленно подумал я, оглядываясь. Ни кого в коридоре не было, но стоило мне сделать шаг, как появился еще один военный. Низенький, толстенький, и розовощекий как поросенок.
– Рекрут, – тоненько, но стараясь говорить командным голосом, пропищал он. – Следуй за мной. Баня, обработка и переодевание. – Я пожал плечами за тобой, так за тобой. Я ни о чем не жалел. Вернее жалел. Об одной своей вещи. Своей сумке, что осталась в полиции.
– Слышь, военный, – обратился к розовощекому. – Заработать хочешь? Отвалю сотню дэриков. – соблазнял я его. Его поросячье глазки блеснули. – Что надо делать?
– Полицейские уехали?
– Нет еще. А что?
– У них моя сумка осталась. А в ней спрятано кое-что.
«Поросенок» фыркнул, – Нашел что вспомнить, если что и было спрятано, то давно нашли.
– Э-э, не скажи, – отозвался я. – Тот кто умеет прятать, всегда спрячет. Достань ее мне и я дам тебе сто дэриков.
– Посмотрим, что можно сделать, – проговорил он, с недоверием, потоптался, решая, как ему поступить и когда жадность взяла верх, пригрозил, – если обманешь, смотри мало не покажется. Он вышел и вернулся довольно скоро.Со злобным взглядом кинул мне сумку. – Твоя? – спросил он.
Я довольно растянул рот до ушей. – Моя. Засунул руку и достал две бумажки по пятьдесят дэриков. Как фокусник развернул кулак и увидел обалдевшее лицо военного.
– Но… но там ничего не было! Я сам проверял. – пробормотал он. Выхватил купюры и стал их рассматривать, – надо же настоящие — возликовал он. – Как это у тебя получается?
– А это секрет.
– Ясно. Шулер! – сделал свой вывод поросенок. Я отговариваться не стал.
К моему удивлению полицейские захватили мою сумку.Онипошарились в ней, вытащили монеты, а сумку отдали. Почему? Я не знал. Я не понимал, такой щепетильности.
– Проходи в камеру. – приказал толстячок, и пояснил, – на обработку. Еще не хватало вшей занести на корабль.
В камере меня обдало газом. – Не дыши! – С запозданием крикнул военный. Я затаил дыхание, вдохнув вонючий газ. И увидел отвращение Лиана, который брезгливо посмотрел в кружку и обреченно приложился к ней. Газ вскоре исчез, будучи всосанный вентиляцией.
– Дыши! – услышал я команду поросенка.
– Специально наверное поздно подает команду, – подумал я. – Издевается.
Дальше я прошел в душевую. Там меня сначала обдало мыльной пеной потом струями горячей воды и под окрик толстяка – Не задерживаемся, рекрут, – вышел в раздевалку. На скамье лежал комплект обмундирования. Я взял куртку и хмыкнул. – Хм. Б/У. (бывшее в употреблении)
– Слышь, военный, – обернулся я к толстячку, – давай новый комплект.
– Еще чего, – искренне возмутился тот. – Тебя в подразделении куда ты прибудешь, переоденут в обмундирование по роду войск. Зачем тебе новый комплект?
– А затем, – ответил я, – что положено.
– Ха! ха! Шутник. Рассмеялся поросенок и щеки его запрыгали как холодец. – Что тебе положено, на то положено. Понял?
– Понял. – спокойно ответил я и понимая, что хуже уже не будет, схватил толстяка за шиворот и под его удивленные, и возмущенные крики без труда закинул в камеру обработки. Закрыл дверь. Запустил газ, нажав кнопку «обработка», подождал и крикнул, – не дыши. Нажал кнопку «вытяжка» и крикнул, – дыши. Открыл дверь камеры и оттуда вывалился красный с вытаращенными глазами мой провожатый. Он на четвереньках пополз прочь. – Куда?-- Я его схватил вновь за воротник и вновь встряхнул. – Ну что? Ты мне и брату новые комплекты сделаешь?
– Я тебя…засипел он и попытался кулачком двинуть мне по лицу.
– Не понял значит, – улыбнулся я и зашвырнул толстяка обратно в камеру. Повторил операцию и открыл дверь.
– Ну что, понял? Что мне положено? – Спросил я.
– Э-э х… тьфу... Понял, понял... кхе, кхе, – закашлялся он. – Сейчас принесу.
Так я ему и поверил. Но сказал вслед, – неси.
Вскоре он вернулся с тем военным, что встречал нас у автозака*. Тот глянул на меня и спросил, – этот ,что ли бунтует?
Автозак.
– автомобиль оборудованный для перевозки заключенных под стражу.
– Этот, – подпрыгивая от нетерпения, пропищал толстячок. Его напарник достал дубину и направился ко мне. Он шел молча, с явным намерением отделать меня дубиной. Привыкшей к безнаказанности он и не помышлял о сопротивлении рекрута.
Я подождал и когда он замахнется своей дубиной, быстро оказался за его спиной. Отобрал дубину и пинком под зад зашвырнул в камеру. Затем молниеносно ухватил толстяка и его испугано пищащего затолкнул следом. Закрыл дверь. Нажал кнопку «обработка». Объяснять им что дышать не надо, не стал, опытные, сами догадаются. Подождал дольше обычного и очистил камеру от газа. Но когда я открыл двери камеры, то увидел что мне попались ребята недогадливые. Толстяк стоял на коленях весь в блевотине, второй кашлял и задыхался лежа вего блевотине. Он держался за шею и громко сипя, с трудом дышал – их, и-ихс. Оба буквально выползли из камеры.