Долгая дорога к дому
Шрифт:
Суру остановился и долго смотрел на него.
— Об этом тоже не стоит говорить, но… Ладно. На самом деле все наши дети живут всего в одном месте — в оазисе Лангпари, к северо-востоку отсюда. А когда вырастают — приезжают сюда… или в другие селения. Таков обычай… хотя никто не хочет уезжать оттуда. Там красивое место… зеленая долина, похожая на Айтулари. Я тоже там вырос… и не знаю, кто это придумал. Наверное, просто не хватило места, — а кому отдать лучшее, как не детям?
5.
Квартира Суру оказалась более чем скромной — две небольших комнатки на пятом этаже длинного дома, с низкими потолками, почти пустых. Зато в её узких окнах были настоящие
Его друг рассмеялся в ответ на такое предположение.
— Я здесь просто не живу. Все мои вещи остались в Емс-Самзе. Да и не мой это дом, тут всё принадлежит государству… как и повсюду у нас. Но зато он достался мне совершенно бесплатно, как подарок к совершеннолетию.
— У тебя хороший народ, — Элари захотелось вдруг хоть этим отблагодарить друга, спасшего ему жизнь — и не один раз. — Я слышал, вы все живете очень дружно — не воруете, не ссоритесь, не пьянствуете.
Суру пожал плечами.
— Тот, кто затуманивает свой разум, для нас уже не свой. Таких убивают… убивали раньше. Теперь такие просто исчезают. А насчет дружбы… бывают и ссоры, и драки — между парнями из-за девушки или просто так.
— Но вы не убиваете друг друга.
Суру посмотрел на него. Глаза у него были печальные.
— И убиваем. Мы не ангелы. Просто об этом не говорят… особенно чужим…
Он помолчал.
— Ты уже знаешь, какие у нас девушки. Некоторые… могут заколоть соперницу… — его голос звучал ровно и тихо. — Так погибла моя любимая. — Элари не посмел бы его спрашивать, но Суру продолжил: — Я просто полюбил другую девушку. Полюбил потому, что она была красивее. Я не знал, как… как моя прежняя любимая любит меня. Как бы ты поступил с человеком, который отнял у тебя всё, ради чего стоит жить? У нее был неплохой характер… только с внезапными вспышками ярости. Она взяла нож и убила её… подстерегла, когда они шла от меня… буквально искромсала в клочья. А потом пришла ко мне… что мне было делать? Донести на девушку, которая носит моего ребенка? Зная, что все произошло из-за моей глупости? Мы решили… я сказал, что сам убил её… сознался в самом страшном преступлении для моего народа. Это было невыносимо. Со мной так обращались… на меня так смотрели… пожертвовать своей жизнью не так уж и трудно, но пожертвовать своей честью? Рассказывать, как убивал любимую… лгать над её телом… — Суру замолчал. Он сжался в комок, сидя на постели, и юноша заметил, что он весь дрожит. Его мучительно расширенные глаза тревожно смотрели в пустоту, не замечая друга. — Я очень старался, но я не умел лгать. Они быстро всё поняли. Меня отпустили… но я не смогу забыть, что говорил, чтобы со мной поскорей покончили, потому что терпеть это дальше просто не было сил… это так… мерзко… Ведь я ничего не делал! — эти слова Суру почти выкрикнул. — В бою легко отдать свою жизнь — разом. А вот так… по кусочкам, вместе с клочьями души, зная, что в любой миг можно всё прекратить… это страшно. Но я любил её… я знал, что она продолжит меня в себе… в своем ребенке… так мы поклялись друг другу. И не нарушили клятвы. Просто она оказалась бесполезной. Они всё поняли сами… ведь мы были ещё почти детьми.
— Что с ней стало? Что с ней сделали? — Элари сам испугался своего вопроса.
— А что они могли с ней сделать? Может быть, лишь ради меня, но её не тронули. Она живет в Лангпари, как раньше. Но она сильно изменилась… стала совсем другой… выжгла в себе всё это — злобу, зависть… иногда так бывает. У нее родился сын… сейчас он уже бегает. Я по-прежнему люблю её… но не хочу видеть. Она стала на двадцать лет старше — по характеру, не по внешности — а я остался, как был.
— Я бы так не смог, — задумчиво сказал Элари. — Я трус.
— Ты думаешь, я лучше тебя? — юноша кивнул. — Нет. Впервые я убил в пятнадцать лет…
— За что? — Элари был изумлен.
— Он хотел изнасиловать мою сестру. Достаточный повод, верно? Она очень красива… мы купались… порознь. Я услышал крики… побежал… оттащил его — хотя он был раза в два старше меня… мы дрались… хотя… нет. Не думаю, что он хотел причинить ей вред, по крайней мере, сразу — скорее, просто потерял голову. Ему было уже все равно — девушка или мальчик. Мы упали… боролись… голые. Он подмял меня… — Суру проглотил комок в горле и продолжил. — Вот тогда я испугался и пришел в дикую ярость. В пятнадцать лет я был уже сильнее взрослого мужчины. Я прижал его к земле, уперся коленом между лопаток и сломал шею — сцепил руки на лбу и рванул назад и вбок. Он умер сразу, едва хрустнул его хребет. Когда я стоял над ним… мне это понравилось. Не само убийство, нет, а именно этот миг, когда я понял, что он мертв, а я — жив, что я одолел его. Это была чисто звериная радость и я не смог этому противостоять. Меня никто не осудил за это — осудили, если бы я этого не сделал — но я сам понял, что хочу убивать.
— И ты стал воином?
— Да. Ты думаешь, туда идут те, кто хочет защищать родину? Есть и такие, но они плохие бойцы. Знаешь, что говорил мне мой командир? "Я убиваю за родину не потому, что люблю её, а потому, что люблю убивать". Прирожденный воин — это прирожденный убийца, хищник. Мы все хищники. Ваш народ произошел от обезьян. Мой — от зверей, которых вы назвали бы леопардами и наше сходство с людьми — лишь доказательство мощи эволюционной конвергенции. От предков нам достались лишь глаза… и часть души. Я пытаюсь сдерживать её… но это тоже я.
— Она проснулась после того, как ты убил?
— Нет. Меня всегда тянуло к жестокости. В детстве у меня были совершенно дикие фантазии… хорошо хоть, мне хватало ума держать их при себе. А подростком я выдумывал и рисовал всякие пыточные машины, и у меня неплохо получалось. Когда мой учитель увидел один рисунок, то сказал, что такая машина работала бы, и очень эффективно. Он знал, о чем говорил — он учил нас… ну, это неважно. Я чуть не сгорел со стыда… наверное, с тех пор я и начал следить за собой. После первого убийства мои нервы просто звенели… ну, не только нервы. В конце концов, я пошёл к знакомой девчонке, наговорил ей массу всяких нежных слов… А потом… Мы целую неделю ходили ободранные и искусанные, особенно я. Над нами смеялись… но беззлобно.
— Это была та, которая потом заколола соперницу?
— Да. Она. Я думаю, что на сегодня нам хватит откровений, а? Ты не хочешь помочь мне в уборке?
6.
Два дня в Байгаре пролетели незаметно. Элари быстро привык к городу и порой ему казалось, что он живет здесь уже очень давно. Столица файа была не очень велика — он мог пересечь её пешком в любом направлении самое большее за полчаса. В ней жило шестьдесят тысяч файа — и десять тысяч людей. Элари ни с кем из них не познакомился — пока ему хватало Суру и своих впечатлений. Друг подарил ему новую одежду — зеленую тунику, точно такую же, какую он носил в Си-Круане. Элари истерически рассмеялся, но принял подарок. Новые, хорошо пригнанные к его ступням сандалии обрадовали его гораздо больше — ему уже надоело ходить босиком. Как приятно было шагать, не думая о том, куда ставить ногу!
Когда детская радость Элари по поводу подарка прошла, он понял, что ему… становится скучно. Не плохо — еда, наполовину состоявшая из даров моря, была куда лучше прежней, а бытовые неудобства мало его трогали. В деревне он месяцами спал на голой земле и не особенно страдал от этого. Но он не знал файлина, языка файа — пробовал учить, но Суру оказался неважным учителем — и потому чувствовал себя глухонемым. И, кроме языка, всё было слишком знакомо — постоянный тяжелый труд, тот же строй, почти та же архитектура…