Долгая дорога в преисподню
Шрифт:
– Можно начинать?
– спрашивает меня Майка.
– Начинайте.
Она берет микрофон, гражданский включает тумблеры. Экран телевизора задергался и там появилась Майка.
– Граждане великой России. Я обращаюсь к вам от имени своих товарищей, от имени партии, которая раньше правила половиной мира, от имени граждан сочувствующих и принимающих наши идеи. В стране тяжелое положение, промышленность развалена, сельского хозяйства нет, идет нищета и голод. Нас хотят сделать рабами капиталистов, хотят сделать третьесортным государством из которого готовы выкачивать природные богатства. В этот тяжелый
Первое. Правительство должно пасть. Оно должно в полном составе уйти в отставку, предоставив свои места левой оппозиции.
Второе. Президент должен распустить совет национальной безопасности и дать гарантию не вмешиваться в дела нового правительства.
Третье. Мы требуем 100 миллионов долларов и самолет, после выполнения первых двух условий.
Четвертое. Мы обращаемся ко всем правительствам сопредельных государств, с просьбой, повлиять на наши властные структуры, чтобы они приняли все наши требования. Взрыв на Ленинградской АЭС не обойдет их стороной, наверняка загрязнит их территории.
Если власти не одумаются и пошлют против нас войска или другие силовые структуры мы будем вынуждены сначала, в качестве предупреждения, произвести радиоактивный сброс, если и это не повлияет, то произведем взрыв одного или всех четырех реакторов.
Мы полны решимости погибнуть за правое дело и просим власти одуматься и принять правильное решение. Спасибо за внимание.
Экран погас и тут же выплыл клип с сочными красными губами.
– Началось, - сзади стоял Скрипченко.
Словно в ответ, на экране появилась испуганная дикторша и заикаясь сказала.
– Граждане, успокойтесь. Какие-то хулиганы сумели прорваться в эфир и запугивают вас. Милиция и другие технические службы разыскивают нарушителей. А сейчас продолжаем программу.
– Вот стервецы, - восхищается Скрипченко.
– Сейчас будет неразбериха. Наверняка, пришлют сюда ОМОН или другие милицейские подразделения, подумав, что это шутка. Так вот, встречать их огнем. Снайперам засесть на самые высокие точки и бить на поражение. Пусть принимают нас всерьез, - сказал я.
– Да сейчас начнется бодяга.
– Тогда иди, укрепи участок ворот и проходной.
– Слушаюсь.
Скрипченко ушел, прихватив двух боевиков. Майка села на стол, а гражданский стал прокручивать записанную Майкину речь в эфире.
– Неужели вы взорвете станцию?
– вдруг спросил он.
– Взорвем, - вместо меня ответила Майка.
– Это же ужас. Сколько людей погибнет, целые поколения будут болеть, вымрут города, поселки.
– Заткнись, лучше делай свое дело. Ради идеи сделаем все.
Стрельба началась через часа три. Я помчался к проходной. Ко мне выскочил возбужденный Скрипченко.
– Как мы их... Как дали, так первые ряды сразу легли.
– А сейчас что?
– Отошли. Мы вообще-то много захватили патронов, гранат?
– Думаю на месяц осады хватит.
– ПНВ есть?
– Штук десять. На ночь для часовых вполне хватит.
Через пол часа меня позвали на проходную опять.
– Там с белым флагом, - сказал мне боевик.
Я выглянул в разбитое окно. Три человека, помахивая белым флагом, шли к нам.
– Примем их здесь во дворе.
Во двор вошел полковник в милицейской форме и двое гражданских: женщина и мужчина с телекамерой в руках.
– Кто старший, вы?
– начал нахально полковник.
– Что здесь такое происходит?
– Господин полковник, если вы пришли, под белым флагом, разговаривать в таком тоне, то мы вас выкинем пинком от сюда. Либо сразу убирайтесь, либо говорите, что вам надо.
– Вы понимаете, что вы делаете?
– Короче. Мы все понимаем. Лекций не надо. Что вы хотите?
– Срочно освободите станцию.
– Оказывается у вашего начальства нет мозгов. Мой вариант, убирайтесь от сюда и сейчас же. Будете стрелять, мы сделаем выброс и загрязним всю местность вокруг. Будете наступать, мы взорвем станцию, тогда сами пожалеете, что лишились ума в переговорах. Катитесь от сюда.
– Можно мы останемся с вами?
– робко спросила женщина.
– Мы американские журналисты. Вот наши документы.
– Нет. Все вон. Наши требования изложены ясно, так что освещайте события там.
– Но можно вам задать хоть пару вопросов?
– Можно.
– У вас здесь все смертники, готовые умереть?
– Да мы подобрали именно такой контингент.
– Вам не страшно, что после вас пол России, Финляндии и других государств вымрут.
– Нет. Если правительство и президент, ценят родину, они пойдут на все уступки. Если нет, то пусть правят пустыней.
– Вы не подскажите ваши данные. Имя, фамилия.
– Это уже третий вопрос. Интервью закончено. Идите обратно.
Они безропотно вышли. И вскоре белый флаг стал удаляться по шоссе.
По телевизору изменений нет на всех каналах радостная жизнь. К вечеру нас обложили в кольцо. Мы стали замечать бронетранспортеры, орудия, пехоту, ОМОНовцев и других военных.
– Майка, выволоките динамики в окна и на всю мощь предупреди, если будут наступать, - сделаем сброс. Скрипченко, найди нашего кривого физика, пусть перекроет клапана и поднимет давление пара в контуре. Если эти сволочи ни чего еще не поняли, надо их быстро привести в чувство.
Мои помощники уходят, я с тревогой смотрю в темноту. Грохнул, выстрел, понеслась автоматная трель. Вдруг раздался мощный голос динамиков.
– Обращаемся ко всем солдатам и офицерам, которых бездумно бросают на штурм атомной электростанции, - стрельба затихла.
– Солдаты и офицеры, надо понимать даже с военной точки зрения, что вы делаете. Один ваш снаряд, одна ракета могут привести к трагедии, где пострадаете в первую очередь вы, а потом прибрежные города и поселки. Неужели вам не жалко свой народ, свою родину. Если вы пойдете на штурм мы сделаем предупредительный радиоактивный сброс и тогда, даже если вы и побежите обратно, то вам все равно придется гнить в больницах всю оставшуюся коротенькую жизнь. Если вы и этого не поймете, то мы взорвем станцию и все погибнет вместе с нами и вами. Думайте, что вы делаете.