Долгая дорога в преисподню
Шрифт:
– Все, пожар кончился.
Я оглядываюсь и изучаю обстановку. Длинный зал, сконцентрировал в себе 8 турбогенераторов, питающихся от четырех реакторов. Они за стеной, верней за ней начинаются сплетение труб барабанов-сепараторов.
В зале полно пожарных, вызванных по тревоге с соседних городков. На балюстраде группа проверяющих и комиссия.
– Всем отбой, - командует генерал, руководитель учений.
– Командирам отрядов собраться в кабинете зама, остальным отправляться
Пожарные начинают сматывать шланги и потихонечку исчезать из турбинного зала. Я и Скрипченко изучаем наличие дверей и устройства сигнализации.
– Посмотри направо, Коля, - говорит Скрипченко.
– Видишь, напротив каждой сдвоенной турбины видео- камера.
– Вижу, а запоры на дверях электрические с обычным кодом. Я заметил, что парень проходил, нажимая три кнопки.
– Народу надо много. Смотри какой залище. А там еще пульт управления, вспомогательные службы, дирекция, охрана.
– Внимание, к нам идет охранник. Говори ты, мне нельзя, он слишком хорошо меня знает.
– Что вы здесь делаете?
– знакомый голос Сашки Казака рядом.
– Проверяем подходы к турбинам в случае пожара, - лихо рапортует Скрипченко.
Наши морды хорошо закрыты и видны от носа только глаза.
– Всем сейчас же покинуть зал.
Мы выходим из бетонных громадин к машинам и продолжаем наблюдать за территорией АЭС. Нас интересует охрана.
– Забор обычный, бетонный, сверху спираль и колючка, - бубнит Скрипченко.
– Вышки к с охраной весьма далеко друг от друга. Около каждой вышки установлен броневой колпак.
– Придется одной из машин, выбрасывать на каждом углу десант с гранатометом.
– Точно, может даже и двум. Охрана отдыхает вон там, но все равно нужны дополнительные варианты, вдруг у каких-нибудь постов будет заминка.
– Это сделаем, но ребят действительно нужно много.
Наши машины готовы. Мы залезаем и трогаемся к воротам. Там по-прежнему два охранника проверяют наличие людей и машины.
– Трогай, - наконец, говорит один из них.
До Копорья мы молчим.
Майор недовольно хмурит брови.
– На неделю не могу отпустить. Только три дня. Капитан Синицын заболел, лейтенант Бойцов в запое по случаю рождения ребенка, лейтенант Фофанов на учебе. Мне некого поставить на дежурство.
– Хорошо, я согласен на три дня. Но мне положены еще отгулы за дополнительное дежурство. Я за этих офицеров еще и дежурил.
– Сколько дней?
– 19.
– Все равно, сейчас дам три. Остальные отгуляешь потом.
Майор подписывает бумагу.
– А твои ребята молодцы. За учения все дали нам высокую оценку.
– Мы вроде и ничем не выделялись.
– Выделились. Вылил несколько тонн воды на крышу и затопили все здание.
Он смеется. Чувствуется, что его похвалили и он доволен.
– Так тебя завтра уже не будет?
– Да, завтра я уезжаю в Санкт Петербург.
Я обманул майора и полетел в Москву.
Григорий Иванович постарел. Он оторопел сначала от моего появления, а потом быстро захлопнув двери спросил.
– Ты в бегах?
– Числюсь пока так.
– Ко мне приходили, спрашивали о тебе.
– Кто? Из ФСБ или ФСК
– Нет местная милиция.
– Чего это так мелко. Раньше Сергей Васильевич посещал или его подопечные, а теперь просто... милиция.
– Сергей Васильевич на пенсии, после Сентября 1993 года, все старье по списывали и нас уже давно такие службы не опекают.
Я не верю. Слишком долго варился в их кухне и знаю что стоит каждое слово, произнесенное здесь.
– Я к вам за помощью, по старой дружбе.
– Конечно, Коленька, конечно. Может кофе или коньячку?
– Не то, не другое. Мне еще много надо сделать дел, тем более в Москве я проездом и дорожу каждой минутой.
– Никак устроился куда-то?
– Нет, все в бегах...
Мы смеемся, но Григорий Иванович натянут.
– Так, что ты хочешь от меня.
– Помнишь Сашку Казака?
– Ну?
– Так я его нашел.
– И где же этот мерзавец?
– Преспокойненько живет в Сосновом Бору под Ленинградом, а работает в охране атомной электростанции.
– Далековато забрался.
– Вроде, когда-то ты обещал мне помочь ликвидировать его, если найдем.
– Сам-то не можешь? Ты же в бегах и тебе все равно кого укокошить.
Я схватил Григория Ивановича за галстук и подтянул к себе.
– Вот сейчас и не могу. Мне нельзя, вышка засветит. Мне и так за побег тридцатку дадут, а за убийство и прикончат.
– Брось ломаться, - спокойно отвечает Григорий Иванович.
– У тебя столько покровителей, что ты и десяти лет в тюряге не просидишь
Я отпускаю галстук. Григорий Иванович поправляется и с видом победителя смотрит на меня.
– Так что с Казаком делать будешь?
– лениво спрашиваю я.
– Обещал, значит уберу, - вдруг соглашается он.
– Тогда пока.
Мы слишком сухо расстались.
В пришел в поликлинику.
– Здравствуй, Таня.
У нее открылся от удивления рот.
– Коля. Вот не ожидала. Опять в командировку.
– Нет. Пришел посмотреть, узнать, как ты живешь? Не надоели тебе эти грязные немытые тела?
Она расслабляется.
– Устала как... собака. А ты... надолго?