Долгая дорога в рай. Часть третья

Поляков Вячеслав Геннадьевич

– Какие люди! Привет Вовчик.

– Привет, Жорка. Сколько лет, сколько зим, - в тон Ильичу отвечает Кондрашов, по-хозяйски усаживаясь за стол, - ты зачем моих орлов напоил?

– И в мыслях не было, - открещивается Ильич, - ты же знаешь, я с незнакомыми не пью.

– Да? Только вот сюда они зашли трезвыми, а обратно их выводили пьяными до изумления. И где же они напились?

– Свинья грязи найдёт.Слушай, расскажу я тебе одну историю. Когда я после училища служил на Дальнем Востоке, знавал одного капитана из нашей части. Он был пьян каждый день. Как

только не проверяли, как не следили, самое позднее к вечеру он был пьян. Жена пыталась хотя бы по выходным его контролировать: ходила за ним по пятам весь день. Он на улицу - она за ним. Он в гараж - она с ним. Он в машину - она с ним. Возвращаются из поездки, ставят машину в гараж - всё хорошо. Приходят домой - он пьяный. Когда он успевал напиться?

– Ну, и когда?
– заинтересовался Кондрашов.

– Когда закрывали гараж, он просил жену прижать двери гаража снаружи, они неплотно подходили к раме. А сам шёл в гараж закрывать двери на шпингалеты. А вот там на косяке висел его грязный халат, в котором он машину ремонтировал. А в кармане халата - дежурная бутылка водки. И пока капитан закрывал двери на шпингалеты, он успевал из горла выпить полбутылки, остальное отправлял в карман халата до следующего раза, и спокойно выходил из гаража. Когда подходили к дому, этот капитан уже был доволен жизнью. Голь на выдумки хитра...

– Хех, - обозначил смешок генерал, - эти байки можешь мужикам на привале рассказывать, а меня за дурака-то не держи. Всю вашу беседу на видео писали... подожди, - Кондрашов отвлёкся на зазвонивший сотовый телефон:

– Да... Да... Вот даже как... Понял, - выключив селлфон, генерал продолжил, - понимаешь, Жора, в крови наших сотрудников обнаружен алкоголь...

– Ну, а я что говорил!

– Подожди, не перебивай, - Кондрашов поднял вверх указательный палец, - в крови алкоголь есть, а в желудках пострадавших алкоголя нет. Но, так же не бывает, что скажешь?

– Ну-у. Мне зять рассказывал как-то, что, например, есть ухарцы, которые капельную клизму с красным вином ставят. Вроде как не пили, а пьяные...

– Клизму-то ты им ставил?
– насмешливо спросил Кондрашов.

– Нет, это я к примеру...

– Давай без примеров, Жорик. Кончай базарить не по делу.

– А та хрень, что они тут несли - это по делу ?
– усмехнулся Ильич.

– Это как раз по делу. Этих быков специально послали тебя спровоцировать на что-нибудь эдакое. Теперь мы знаем, что ты способен совершать странное, - Кондрашов опять поднял вверх указательный палец, подчёркивая свои слова, - что и требовалось доказать.

Ильич сидел с каменным выражением лица и молчал, обдумывая сказанное.

– Ты, Жора, не переживай очень-то, мы это и раньше знали после фокусов с твоей квартирой в Торонто. Просто сейчас мы удостоверились, что это ты сделал, а не твой зять, например.

– Вовик, а причём здесь мой зять?

– А вот об этом мы сейчас и поговорим обстоятельно, - Кондрашов между делом доставал из тумбы стола бутылку армянского коньяка "Ахтамар" , стаканчики , лимон, - давай, Жорик, со встречей, сто лет не виделись.

– А ты потом не скажешь, что я и тебя споил?

– Жора, кончай херню нести. Давай лучше молодость вспомним, времена курсантские...

– Тогда давай лучше моего, - Ильич достал из дипломата бутылку "Henry IV Dudognon", хрустальные бокалы, тарелку с нарезанными сырами и по-хозяйски развёл руками, - прошу к столу, Вова.

Кондрашов молча смотрел на это великолепие, даже приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но передумал. Потом внимательно посмотрел в глаза Ильича и медленно произнёс:

– Да, Георгий Ильич... А ты изменился... Где-то мы недоглядели...

– Так ещё Гераклит сказал: "Всё течёт, всё меняется", - назидательно отвечал Ильич, разливая по первой, - тут ведь главное, Вова, что?

– И что же?

– Главное, чтобы всё менялось к лучшему, Вовчик. Вот за это давай и выпьем, - Ильич поднял бокал.

– Да, за это стоит выпить, - ответил, чокаясь, Кондрашов.

По-русски выпили, не торопясь закусили. Генерал, взяв паузу, с непонятным интересом поглядывал на однокашника. А Ильич,тем временем, продолжил:

– А где вы недоглядели, Вова, я тебе так скажу: не туда смотрели.

– Не понял!
– удивлённо вскинулся Кондрашов.

– Чего уж тут непонятного-то? Ты мне скажи, Володя: как так получилось, что в закромах Родины крысы завелись, а вы , сторожевые псы империи, мышей не ловите?

– Че-его?
– набычился генерал.

– Того! Крысы хозяйничают в закромах Родины как у себя дома, а вы даже не тявкнули ни разу. Вот они у вас всю страну и растащили по своим норам. А, ведь, это народное добро , Володя, его вся страна, весь народ создавал, заводы, фабрики строил. И чьё это всё теперь? Кто с этого жирует?

– Ты не путай. Это экономика. А мы - сыск политический.

– Вот именно - ссыск. Крысы растаскивают всё , что хорошо лежит, а вы помалкиваете, потому, что грызёте обглоданную косточку, которую вам кинули, да оглядываетесь - как бы палки от хозяина не получить. Вот и весь сыск. А политический он или экономический... Политика, Вова, это та же экономика, только покрупнее, вот и всё. Буханка хлеба - это экономика, а эшелон с зерном - это политика, вот и вся разница. При Сталине за украденный колосок сажали, а у вас заводы из-под носа уводят и - ничего! Ваши же газеты пишут, что восемьдесят миллиардов долларов в год из страны вывозится. А ведь это народные деньги, Вова.

– А ты думаешь, мы ничего не видим?!
– зло проговорил Кондрашов, - ничего не знаем? Ничего наверх не докладываем? А ты помнишь как по телевизору на всю страну Боря-алкаш отвечал в таком случае? " Где восемьсот миллионов? - А хрен его знает." Во-от. А ты говоришь - Сталин. Не хочет никто новым Сталиным быть, вот в чём проблема, Жора. Там всем всё хорошо. И любого, кто захочет что-то поменять, а уж, тем более, кого-нибудь из них подвинуть... Сам знаешь... Ну и где ж тогда его взять , нового-то Сталина, а, Жора? Молчишь?
– Кондрашов махнул рукой и стал разливать по второй.