Долгие беседы в ожидании счастливой смерти
Шрифт:
Милая Ася, я вышел из кабинета и еще долго не мог прийти в себя. Я скорее всего был похож тогда на эпилептика, который никак не может оправиться после припадка.
«Неужели Палецкис такой наивный человек и сам не понимает, что теперь такую ересь нельзя печатать?» — спрашивал я себя, а в сердце… Признаюсь, хотя я много лет знал этого честного литовца, настоящего интеллигента, у меня возникло мерзкое подозрение: это провокация…
Конечно, рассказы о гетто журнал не напечатал. Вроде бы, я их показывал редактору, а может, и не показывал, уже не помню.
По разным поводам мне
А вскоре, 5 марта 1953 года, умер Сталин».
_____________________
й воскликнул в «Тайной шкатулке»: «Это осталось в памяти как мираж или точнее — спиритический сеанс.»
Мне он комментировал тот же эпизод резче: «Очередное ослепление. А в результате — я помешал Палецкису сказать свое слово в защиту евреев».
____________________
ДЕТАЛИ. Именно исповедальные жанры — дневники, письма — глубоко, порой неожиданно открывают психологию человека. Это доказывает литературовед Л.Я.Гинзбург в своей книге «О психологической прозе».
Это по-своему доказывает и автор «Тайной шкатулки».
Многие детали здесь по-настоящему многозначны. Я долго не верю в то, что й искренне разделял коммунистические догмы. Но вот нахожу в его «Шкатулке» подробность, которую вряд ли придумаешь. Ночами й мысленно беседует с первым секретарем ЦК компартии Литвы А.Снечкусом. О чем? О разном, в том числе — о писателях, литературных героях…
________________________
ПИСЬМА БЕЗ ОТВЕТА. Потом, уже после восемьдесят восьмого, й создает еще несколько «писем» к дочери и сестре. Теперь писать подобное не опасно. Не опасно и отправлять. й в самом деле отсылает эти письма адресатам. Сестра иногда отвечает: «Преклоняюсь перед твоей искренностью». Дочь о письмах отца молчит — будто их и не было. Будто не ей адресованы. Так, в сущности, и есть. Но й злит молчание Аси.
________________________
«МОЕ РУЖЬЕ — ПОЛНАЯ ОТКРЫТОСТЬ», — сказал сегодня й. Точнее всего это относится к его автобиографической прозе. Жаль, в других жанрах ружье не стреляет. Да и вообще, если говорить о литературе, стреляет редко.
Парадокс: й нашел свой жанр. Это подтверждает литовская критика, восторженно отозвавшаяся на появление в печати «Тайной шкатулки». Но что-то мешает й сосредоточиться только на исповеди. Что?
Может быть, инерция: как же! он — драматург, он решил написать цикл пьес на еврейскую тему, он должен доказать себе и другим… А может, мешает ложное понимание иерархии литературных жанров: на первых местах жанры крупные — роман, повесть, драма, а мемуары, дневники, письма будто бы ютятся на обочине… К тому же — в последние годы — «нет сил». Последние силы й отдает пьесам. Исповедь — в прямой ее форме — удел наших бесед (1 октября 94 г.)
Покровы тайны
«В нашей семье много тайных вещей. Все мы друг от друга пытаемся что-то скрыть»…
Это из письма й к дочери. Тут нечему удивляться: да, он очень хочет сбросить покровы и с семейных тайн. Проблема (для меня) в другом: до какой степени может дойти его самораскрытие?
__________________________
«ГРАНИЦЫ ИСПОВЕДИ» зависят от традиции той или иной литературы. На Западе к «самообнажению» автора читатель относится спокойно. «Спокоен» и писатель. Тот же Руссо, которого я часто вспоминаю во время интервью с й, поведал человечеству о таких вещах, в которых люди не всегда решаются спустя годы признаться даже себе.
Между прочим, й помнит опыт Руссо. Когда я завожу речь об «Исповеди», он перечисляет многочисленные эпизоды оттуда:
— Воровство… Сексуальные неудачи… Неоднократные предательства (одного своего друга Руссо бросил на площади чужого города, когда у того начался приступ падучей)… «Любовь втроем»… А дети! Дети Руссо, которых с его согласия отдавали после рождения в приют…
Так где же проводит границу между «можно» и «нельзя» сам й? Разумеется, граница эта идет для него вовсе не по «линии» секса.
_________________________
ПОЛЧАСА ТИШИНЫ. Одну исповедь й мне слушать неприятно. Слишком необъективным кажется сюжет: жена й — причина многих его бед как писателя; если бы у него была другая жена — занимающаяся литературными делами й, хорошо организовавшая его быт и т. д., и т. п., то…
Психологически коллизия ясна. й постоянно задается вопросом: почему его дорога состоит из сплошных лабиринтов? Винить во всем время считает ниже своего достоинства («времена чаще всего бывают трудными»). Во многом он винит себя и…жену.
й рассказывает мне, что о своих отношениях с женой написал на идиш большое письмо сестре. Для й важно, чтобы письмо попало к потомкам, исследователям творчества, которые задумаются о его литературных неудачах. Однако сестра уже стара, да и хранит ли его письма? Из архива й письмо после его смерти тоже может исчезнуть…
Что делать? й предлагает продиктовать это «послание в будущее» на магнитофон — пусть будет дополнительная гарантия сохранности.
Он читает минут тридцать. Пленка крутится. Но вот парадокс, с которым я сталкиваюсь уже несколько раз: запись, вызывающая у меня внутреннее сомнение, не получается. Так и теперь. При расшифровке этой пленки оказывается: я записал полчаса тишины.
___________________________
ЧУЖИЕ ТАЙНЫ. Имеет ли право мемуарист открывать их, рассказывая о себе? Пусть человека, о котором он вспоминает, уже нет в живых, — живы родные: жена, дети, внуки. Кроме того, делясь с кем-то своим секретом, мы подразумеваем: тайна навсегда останется тайной.