Долгие ночи
Шрифт:
Эмин-паша сделал паузу, потом продолжил:
— Вам выделили земли за Диарбекиром и уже месяц убеждают, уговаривают переселяться туда. Но вы упорно отказываетесь от этого. Более того, вы постоянно грабите и убиваете местных жителей, из-за чего население пяти виллаетов не может спокойно спать. У вас появились опасные заболевания. Из вашего лагеря они перекинулись теперь в ближайшие города и села. Вот такова ваша благодарность за доброту султана. Поэтому я даю последний, недельный срок, по истечении которого вы должны будете отправиться на запад.
Эмин-паша резко взмахнул рукой и замолчал.
— У
— Да, я сказал все.
— Осмелюсь заметить, рейс-эфенди, в одном вы несомненно правы, — учтиво начал Маккал. — Наш народ не желает находиться под игом русского падишаха. Иначе мы не оказались бы здесь.
Но никто из нас не знал о переговорах, которые вел Муса Кундухов. Мы его, во всяком случае, на то не уполномочивали.
И вот он привез письмо от султана Абдул-Межида, в котором было сказано, что султан зовет нас к себе и выделяет нам лучшие земли. Говорилось в письме и о том, что к нашему приезду будут готовы жилища, что на первых порах турецкие власти окажут нам материальную поддержку. Письмо такого содержания распространял находящийся рядом с вами Сайдулла. Письму мы поверили. Пять тысяч семей покинули свои дома, родину и приехали сюда. Но что же мы здесь видим? Обман. Да, самый настоящий обман! Нам обещали чуть ли не золотые горы, а на самом деле обрекли на голодную смерть. Ни мы, ни наши предки не заслужили подобного издевательства. Между двумя нашими народами никогда не было вражды. Так за что же мы сейчас расплачиваемся? Люди в отчаянии, потому и озлоблены. Они просто вынуждены были убивать и грабить. Вот вы предлагаете нам очистить долину.
Однако позвольте вас спросить, как мы это сделаем? Нам некуда идти.
— Вам выделили земли, вот и отправляйтесь туда.
— Там земли нет.
— Как так?
— Там одни камни. Я ходил по ним.
— Вы что же, надеялись получить самые лучшие участки?
— Так нам обещали.
— Ничего подобного!
— А как же письма султана?
Эмин-паша уставился на Маккала.
— О каких письмах вы мне постоянно говорите? Это русские распространили подложные письма.
Арзу и Маккал одновременно взглянули на Сайдуллу.
— Клянусь Кораном, я ничего не знал! — растерянно выкрикнул Сайдулла. — Мне передал их Муса. Но откуда он их взял, мне не известно.
— А ваше обязательство? А слово, которое вы дали Кундухову?
— спросил Маккал.
— Обещание свое мы выполнили, — ответил паша. — Мы вас приютили.
Но русские настаивают на том, чтобы вы находились подальше от границы. Это, во-первых. Во-вторых, здесь нет свободных земель.
Маккал вопросительно посмотрел на Арзу.
— Дальше мы не сделаем ни шагу, — решительно отрезал Арзу.
— Это как же понимать? — повернулся к нему Эмин-паша.
–
Безрассудное упрямство может вам очень дорого обойтись. Я лично не собираюсь играть с вами в кошки-мышки, как Нусрет-паша. Со мной три тысячи всадников и тысяча добровольцев. Не пожелаете добром, заставим силой! — И, чтобы еще сильнее разжечь ненависть к русским, добавил: — На этом настаивают русские, не мы. В Карее находится русский комиссар.
Уберите, говорит, чеченцев живыми или мертвыми, но как можно дальше от нашей границы.
Арзу был наслышан о жестокости турок: не дай Бог попасть им в руки побежденными.
— В таком случае придется биться до конца. Раз другого выхода нет…
Эмин-паша посмотрел на этого сурового чеченца и не прочитал в его глазах ничего утешительного для себя. Не выдержав тяжелого взгляда Арзу, Эмин-паша отвернулся и вновь стал рассматривать всадников. Суровые у всех лица. Пожалуй, добродушный эфенди прав… Сердца этих людей очерствели. Они доведены до отчаяния. Эмин-паше даже показалось, что руки их вот-вот потянутся к саблям. Конечно, им теперь лучше погибнуть в бою, чем сдохнуть от голода. Да, с ними шутки опасны. Их здесь не менее трех тысяч. Возможно, где-то стоит еще и пехота. Кроме того, говорят, что во время схваток их женщины и дети дерутся наравне с мужчинами…
Эмин-паша зло сощурился и сжал тонкие губы. "Будь у меня здесь еще тысяч десять, я бы показал этому оборванцу, как со мной положено разговаривать. Но, увы, сейчас сила на его стороне.
Чеченским головорезам отступать некуда, и они будут биться до последнего. Это ясно как день".
— Значит, таково ваше последнее слово?
— Да, оно окончательное.
— Пойми, Арзу, — вмешался Сайдулла. — Вновь прольется кровь…
— Не твоя же! — взорвался Арзу. — Слишком уж ты дорожишь своей шкурой, хотя она и ломаного гроша не стоит.
Сайдулла вскипел.
— Ты не забыл, с кем говоришь?
— Клянусь Кораном, не забыл! Разве ты не тот самый Сайдулла, сын Успана из Гехи, который в черный для родины день стал рабом русских? Разве не ты, когда дела твои пошатнулись, продал русских и перебежал к туркам?..
Эмин-паша нахмурился, жестом руки приказывая спорящим замолчать.
— Даю вам ровно неделю. Еще раз посоветуйтесь меж собой и не вынуждайте меня прибегать к крайним мерам.
— Вы уже слышали наш ответ. Другого не будет. Зачем же повторяться?
— Это неразумно.
— Перебраться на плодородную землю мы согласны.
— Такой здесь нет.
— Значит, мы поворачиваем назад.
— Куда?!
— Домой, рейс-эфенди. Домой! Куда же нам еще?
Потерявший терпение Эмин-паша был поражен:
— Домой?.. Но обратной дороги для вас больше нет. Русские закрыли границу. И мы не можем позволить вам вернуться.
— Да возвысит Аллах того, кто поможет заблудшим и укажет им путь к спасению, — протяжно пропел Маккал, закатив глаза, словно читая молитву.
— Но вам и еще один путь указан, — тихо и задумчиво сказал Эмин-паша. — Путь не такой уж и сложный… Идите под знамена султана. Ваши воины нам нужны…
— Благодарю вас, рейс-эфенди, — прервал его Маккал. — Только наш народ никогда не был палачом. Мы вернемся на родину! И наше право никто у нас не отберет: ни вы, ни русские!