Долгие сумерки Земли (The Long Afternoon of Earth)
Шрифт:
– Убейте его! – закричала она. – Прыгайте! Быстро!
Они бросились на птицу, крича от волнения и охватившей их ярости.
Сакерберд дернулся, взмахнул крыльями. Восемь человек – все, за исключением Грэна, – свалились огромному существу на спину, покрытую легкой листвой, и стали наносить удары ножами, стараясь поразить его нервную систему. Но именно в листьях таилась главная опасность: прямо на Поаса выполз самец тайгерфлай, вероятно, дремавший здесь же и потревоженный детьми.
Увидев перед собой огромного, размером с человека, желто-черного врага, Поас повалился назад, пронзительно крича.
Вегги бросился другу на помощь. Слишком поздно! Тайгерфлай уже был над Поасом, который так и не успел вскочить на ноги. Полосатое тело изогнулось, и мощное жало вонзилось в незащищенный живот Поаса. Лапы насекомого обхватили мальчика, и, громко жужжа, тайгерфлай унес свою парализованную жертву. Нож, брошенный Вегги, так и не достиг цели.
Времени оплакивать потерю не было. Почувствовав боль, сакерберд рванулся изо всех сил. И только веревка, привязанная Той, удержала его. Но и она могла порваться в любой момент.
Грэн был под животом у этой твари, когда услышал крики Поаса и понял: что-то случилось. Затем он увидел, как огромное тело поднялось и ударило крыльями в воздухе. На мальчика посыпался дождь из листьев и мелких веток. Сук, за который держался Грэн, задрожал.
Грэна охватила паника. Единственное, о чем он думал, так это, что сакерберд может вырваться и улететь. И, чтобы этого не случилось, его нужно убить, причем как можно скорее. Изо всех сил он стал наносить удары ножом по языку, который корчился и извивался, пытаясь освободиться от веревки. После очередного удара на языке появился разрез, и в ту же секунду из него хлынул поток жирной грязи, окативший Грэна с ног до головы. Сакерберд рванулся еще раз, и рана увеличилась.
С ужасом Грэн понял, что сейчас произойдет. Он бросился вперед и вцепился в одно из семян-луковиц. Все, что угодно, но только не это – быть брошенным в лесном лабиринте, где он может блуждать всю оставшуюся жизнь, так и не встретив никогда людей.
Сакерберд упорно пытался освободиться. С каждым рывком края раны на языке расширялись. И, наконец, оборвав язык, сакерберд взмыл в небо. В смертельном страхе Грэн пополз туда, где, тесно прижавшись друг к другу, сидели семь человек.
Сакерберд быстро уходил в слепящее небо. Сияло солнце, медленно приближаясь к тому дню, когда оно превратится в «новую звезду» и сожжет себя и планеты. А внизу раскинулась бескрайняя зелень, упрямо поднимаясь навстречу источнику своего существования.
– Убейте эту тварь! – закричала Той, вставая на колени и замахиваясь ножом. – Убейте ее! быстро! Разорвите ее на части. Иначе мы никогда больше не вернемся в джунгли!
Грэн ударил первым. За ним – остальные. Они вырывали большие куски коры и сбрасывали их вниз. Куски становились добычей хищников, которые хватали их прямо в воздухе, не давая упасть в листву.
Дети смертельно устали, а птица летела. Но оказалось, что и ее выносливость имеет пределы. Из ран сочился сок, взмахи крыльев становились все резче. Наконец сакерберд начал снижаться.
– Той, Той, посмотри, куда мы летим! – закричала Дрифф, указывая на сверкающее пространство, раскинувшееся перед ними.
Они были молоды, и еще ни разу не видели моря. Интуитивно дети почувствовали: перед ними – величайшая опасность.
Они увидели полоску берега. Именно здесь развернулось самое жестокое сражение за выживание. Жители суши встретились тут с обитателями океана.
Цепляясь за листву, покрывавшую сакерберда, Грэн подполз к Той, сидевшей рядом с Пойли. Он видел свою вину в том, что они оказались сейчас в таком положении, и очень хотел хоть как-то исправить это.
– Мы можем вызвать дамблеры, и они отнесут нас домой.
– Это хорошая идея, Грэн, – сказала Пойли, но Той лишь посмотрела на него.
– Попробуй, вызови дамблера, Грэн, – сказала она.
Грэн засвистел, но сильный ветер тут же унес этот звук. Мальчик надулся и замолчал.
– Если бы эта идея была хорошей, она бы уже пришла мне в голову, – сказала Той, обращаясь к Пойли.
Грэн решил не обращать на них внимания.
Попав в теплый восходящий воздушный поток, птица стала опускаться еще медленнее. Все попытки птицы развернуться и полететь обратно в лес, привели лишь к тому, что сейчас она летела параллельно береговой черте, и люди могли видеть, что их здесь ждет.
Здесь шла война, не прекращающаяся тысячи лет. Война без главнокомандующих. Правда, одна из воюющих сторон все же имела своего генерала – дерево, которое, развиваясь и разрастаясь, покрыло всю землю – от берега до берега, – обрекая на голодную смерть и вымирание своих соседей и врагов. Дерево подчинило себе весь континент, всю его освещенную часть.
Оно почти покорило Время, ибо продолжительность жизни его многочисленных стволов была бесконечна. И только море оно не смогло покорить. Дойдя до побережья, это могущественное дерево остановилось и отступило.
Здесь, среди прибрежных скал, песков и болот, обрели свое последнее пристанище деревья, побежденные банианом.
Берег был их негостеприимным домом. Иссохшие, уродливые, непокорные – они росли здесь, как могли. Земля, на которой деревья росли, называлась Номансланд – Ничейная земля. С обеих сторон они были окружены врагами: с одной стороны безмолвно возвышались деревья, а с другой – были ядовитые морские водоросли и другие враги. А над всем этим, безразличное ко всему, светило солнце.
Птица быстро падала, и люди уже могли слышать плеск водорослей. Все они сбились плотной кучей в беспомощном ожидании. Сакерберд развернулся над морем. Прибрежная полоса его была сплошь покрыта водорослями, корни которых уходили в спокойную воду. С трудом птица направила свой полет в сторону узкого каменистого полуострова, врезавшегося в море.
– Смотрите, внизу – скала! – закричала Той.
Скала возвышалась над полуостровом. Высокая, узкая, серая. И она стремительно приближалась. Сейчас птица врежется в нее. Очевидно, уже умирая, она увидела небольшую площадку у подножия скалы и выбрала ее как единственное безопасное место. Но крылья уже были не в состоянии нести огромное тело: птица стремительно падала, а навстречу ей – так же стремительно – приближалась земля с торчащей скалой.