Долгий путь скомороха
Шрифт:
Боярин Скобелев тяжело опустился на лавку и покачал головой:
– Тошно мне, ох, тошно мне, бояре. Там на леднике девочка моя безвинная мёртвая лежит. А мы здесь басни скомороха про гульбища слушаем. Придушил бы его собственными руками…
– Его-то за что? – удивился боярин Усов. – Пока вроде бы всё складно рассказывает.
– Да хоть за то, что он – смерд и кот блудливый – жив. А Богданушка моя уже никогда не встретит меня у дверей своей светлицы и не засмеётся своим звонким, девичьим смехом! – стукнул кулаком по столу боярин Скобелев.
– Горе твоё, Светозар Алексеевич, мы все с тобой разделяем и готовы помочь всем, что тебе надобно будет…
В это время скрипнула входная дверь, и в полумраке нарисовалась высокая фигура одного из слуг-ратников. Фигура склонилась к тиуну Устину и, что-то прошептав ему на ухо, исчезла за дверью. Устин тут же кинулся к боярам и взволнованно замахал рукой в сторону двери:
– Там, там дьяк Лаврентий воротился… Тебя батюшка, Светозар Лексеевич, требует…
– Это же кто ему успел так быстро сообщить? – задумчиво почесал переносицу боярин Усов. – Ты ведь, Светозар Алексеевич, ещё никого не послал за ним?
– Думал только сейчас отправить к нему гонца в Александрову слободу, – растерянно пожал плечами боярин Скобелев.
– А я сразу предупредил тебя, Светозар Алексеевич, что в нынешние времена лучше всё делать по Судебнику, – назидательно произнёс боярин Пешков. – Не миновать теперь нам гнева Великого государя. Как пить дать – донесёт ему дьяк Лаврентий, что допрос учинили не по Судебнику, без него. Сами же знаете, что Лаврентий с прошлого лета в кумовьях у самого Саввы Печёрского.
– Кто же ныне не знает наиглавнейшего опричника Савву Печёрского… – пробормотал с досадой боярин Усов. – Вот как надо службу свою нести, чтобы при дворе Великого князя все теперь этому Савве Печёрскому в ноги кланяются!
– Твоя правда, Семён Иванович. Тяжёлые времена наступили для нас – бояр, – кивнул головой боярин Пешков. – Нет у Великого государя прошлого расположения к нам. Доверяет он теперь только своим опричникам, а нас, подчас, и за людей считать не хочет. Вон, разрешение приехать к тебе на именины, Светозар Алексеевич, у него еле выпросили. Не хотел отпускать. При дворе, сказал, мы нужнее. А там при дворе-то теперь опричники всем заправляют. Боярам иногда и места на лавке нет – везде люди Саввушки Печёрского понасажены.
– Пойду, встречу дьяка, – мрачный боярин Скобелев шагнул к входной двери. – А вы – рты свои на замок! Не должен он такие речи услыхать. Иначе не миновать нам всем ещё большей беды.
Боярин Светозар Алексеевич шагнул за порог и невольно прищурился от яркого летнего солнца. Навстречу ему в сопровождении четверых своих ратников торопливо семенил высокий худой, как жердь, дьяк Разбойного приказа Лаврентий. Скудная бородёнка развевалась на ходу, и длинные сальные серые волосы свисали сосульками вдоль длинной жилистой шеи из-под богато украшенной меховой шапки.
– Услышал я про несчастье в доме твоём, Светозар Алексеевич, и тотчас же вернулся, – неожиданно высоким голосом заговорил дьяк. – Горе горькое – пережить дитя своё. А ведь предупреждал я тебя и приятелей твоих, Светозар Алексеевич, что не к лицу добрым людям на своём дворе гульбища устраивать, да нечистого развлекать. Православным ни к чему про языческие да иноземные бесовские забавы знать. Так нет же, не послушал ты меня, боярин…
– Не терзай ты мне сейчас сердце и душу, дьяк Лаврентий! Сам себя казню я сейчас, что дочь не уберёг, – рвущимся от боли голосом произнёс боярин Скобелев. – Вот собирался сейчас за тобой гонца послать. Дознание буду проводить…
– Да и я поэтому и возвернулся. Ну, думаю, не дай бог, Светозар Алексеевич, задумает в сердцах без меня дознание учинить. Как же мне потом Великому государю докладывать-то об этом?! А и не доложить нельзя, если дознание не по правилам…
– Потому и вывел всех своих холопов на двор, чтобы при тебе начать дознание, – глухо в бороду произнёс боярин Скобелев. – Мальчишка, что первый принёс тяжёлую весть, должон сейчас узнать мужиков, что ему эту весть велели сюда на двор передать
– А ты, я смотрю, всё-таки время зря не терял, – покачал головой дьяк Лаврентий. – Ещё раз предупреждаю тебя, Светозар Алексеевич – не балуй с огнём. Сильно вы, бояре, досадили Великому государю. Так ведь и до ссылки рукой подать.
– Все под Богом ходим, – пробормотал боярин Скобелев и окликнул стоявшего поодаль в полупоклоне тиуна Устина. – Иди, Устин, зови сюда гостей моих – боярина Пешкова и боярина Усова. Скажи, что дьяк Лаврентий и я поджидаем их для проведения дознания.
– И бояре у тебя загостились, Светозар Алексеевич, – хмыкнул дьяк Лаврентий. – А Великий государь их, наверное, при своём дворе на службу ожидает, а?
– Не сердись, дьяк Лаврентий. Отпросились они у него на два денёчка. Сегодня же и отбудут на службу. Видя горе моё, взялись они помочь в дознании…
В этот момент в их сторону со стороны темницы неторопливо и вальяжно направились боярин Пешков и боярин Усов. Дьяк с усмешкой глянул на них и тут же нахмурился:
– Рассказывайте, что тут у вас произошло?
Дьяк внимательно выслушал бояр, тиуна Устина. Побывал он и на леднике, где, молча, осмотрел окоченевшее тело погибшей девушки.
– Что думаешь теперь делать? – спросил он у боярина Светозара Алексеевича.
– Первым делом прикажу повесить холопа Артёмку, что ворота охранять должен был. С его упущения Богданушка с подворья вышла без моего на то разрешения, – жёстко произнёс боярин Скобелев.
– Ну, вешай, раз так решил, – важно кивнул головой дьяк. – Да и выгони во двор своих холопов на это посмотреть, чтобы всем им впредь наука была к послушанию и усердию. А этим бабам запрети выть пока дознание буду проводить, а то уже голова разболелась от их воя, – махнул рукой в сторону плакальщиц.
Через несколько мгновений на подворье наступила тишина. Посередине двора, ближе к воротам, уже был установлен навес с белым полотняным верхом, под которым поставили деревянные лавки, застеленные кусками мягких материй, и деревянный же стол с запотевшим жбаном холодного кваса и деревянными расписными ковшами.