Долгий путь скомороха
Шрифт:
– Так уже тринадцатый пошёл, мамушка, – задиристо засмеялся Теодор. – Я уже и жениться смогу скоро…
– Брешешь ты всё, малец! – внезапно послышался густой бас из угла горницы. Там прямо на полу, на потрёпанной медвежьей полости, подложив под голову огромный кулак, лежал могучий здоровяк с огненно-рыжей шевелюрой на голове, укрытый по пояс пёстрым лоскутным одеялом. И, громко зевая, добавил:
– И жениться ты пока не можешь и про покойницу брешешь. Откуда ей здесь взяться? Никого вчера на нашем представлении из молодых боярышень я не видал…
– Вот те истинный крест, Василий! – часто закрестился
– Ну-ка, ну-ка, шалопут, выкладывай – какие такие мужики?! – вытаращила глаза Елена. – Ты же мне сам сказал, что один был в поле и случайно увидал покойницу… Какие мужики – говори быстро! – прикрикнула она, одарив сына гулким подзатыльником.
– А-а-а, чего дерёшся-то, мамушка?! – схватившись за голову, заканючил мальчишка. – Я тогда за ворота гулять пошёл в поле, гнёзд птичьих поискать хотел. Там около поля меня эти мужики-то и позвали. Это они уговорили меня, чтобы я пошёл на двор к кому-то из боярских слуг и рассказал про покойницу-то…
– И что пообещали они тебе за это, неслух? – неожиданно из-под лоскутного одеяла здоровяка Василия раздался звонкий, почти детский голос и показалась встрёпанная женская голова.
– Обещали пять копеек дать, – опустив голову, едва слышно пробормотал Теодор.
– Что? Я не слышу, громче повтори, – вновь оглушила звонким голосом женская голова.
– Обещали дать пять копеек, – громче произнёс мальчишка и заскулил, прикрыв лицо руками.
– Дали? – усмехнулся Василий.
– Не-а … сказали – потом …
– А ты, стало быть, решил нам про денежки-то эти не рассказывать и себе припрятать?! – из-под лоскутного одеяла вылезла карлица и, уперев руки в бока, выжидательно уставилась на Теодора.
– Да-а, брат, – разочарованно протянул Василий. – Не ожидал я от тебя такой подлости. А ведь сам знаешь, что у нас всё идёт в общий котёл. Мы же тут – одна семья. И обманывать друг друга – это последняя пакость с твоей стороны.
В ответ на это Теодор заревел белугой, размазывая ладонями слёзы по щекам.
– Эх, ты, Теодорка, балабол ты, а не добрый человек, – подала вновь возмущённый звонкий голос карлица. Она стояла в длинной полотняной рубахе с вышитыми рукавами и неодобрительно качала головой.
– Ой, да замолчи ты уже, Дунька! – дёрнул её на себя здоровяк Василий. – От твоего крика в ушах звон стоит. Да этот ещё ревёт как резаный…
– Ишь, голос ему мой не нравится! – забарахтавшись в его крепких руках, продолжила возмущаться раскрасневшаяся от борьбы Авдотья. – А чего же тогда женился-то на мне?! Вон, взял бы себе в жёнки немую какую. Она тебе бы тогда ни слова поперёк не смогла бы сказать…
– Да погодите вы, черти верёвочные, – неожиданно раздался второй мужской голос из другого угла. Там среди сатиновых полотен на лавке лежал, опершись на локоть, крепкий, жилистый седобородый старик лет семидесяти. Он внимательно посмотрел на мальчика.
– Да и успокойся ты уже, Теодорушка. Вон шум какой подняли с раннего утра, отдохнуть от вас никак не получается.
– Да где же с раннего утра-то! День уже на дворе! – в сердцах выкрикнула Елена и, вновь подойдя к всхлипывающему мальчику, опять прижала его голову к себе. – Что накинулись-то на мальчишку как собаки бешеные?! Он же дитё ещё совсем. Ну, оступился – с кем не бывает. Повинился же! Вы ли все тут ангелы святые собрались?! Только что-то крыльев-то святых я ни у кого из вас за спиной не вижу. Отдал бы он вам потом эту самую денежку. Правда, ведь, сыночка? – целуя мальчишку в макушку, спросила она.
Тот, подвывая, согласно закивал и, обняв мать, уткнулся лицом ей в живот.
– Подожди, Олёнушка, не в деньгах дело, – обеспокоенно присел на лавке старик.
– А в чём ещё, Никифор? Вон, до падучей мальца чуть не довели, бестолковые. И было бы из-за чего! Денег-то ему этих никто так и не дал до сих пор, – раздражённо отозвалась Елена, поглаживая рукой по тёмным, упругим кудрям сына.
– Вот именно. А по всему получается, что Теодорка первым и принёс в боярский дом дурную весть. Слышите на дворе-то какая тишина: ни кузница не гремит, ни голосов людских не слышно. Ох, не к добру это… Я и раньше слышал про лютый характер боярина Скобелева. Уж больно быстр и суров он на расправу…
– Что же делать-то нам, Никифор? – обеспокоенно глянула на старика Никифора Елена, прижимая к себе голову сына. – Мы-то кто здесь? Пришлые скоморохи – потешники. Позвали нас вчера на боярские именины картинки представлять да колесо крутить, вот мы народ и повеселили на славу. Все довольны были. А потом сам же боярин велел нам и сегодня скоморошьи игры представлять…
– Какие уж тут теперь потехи… – озабоченно пробормотал старик Никифор, доставая из– под лавки свои сапоги. – Уходить нам нужно скорее отсюда. Если до сих пор не нашли убийцу, то правильно Теодорке боярский управитель, тиун этот сказал, что гнев боярский может и нас достать. Именно потому, что мы для них люди пришлые, чужаки. На нас в первую очередь и подумают. Давай, Олёна, буди Ратмира. Будем совет держать, как побыстрее отсюда ноги уносить.
– Да он только под утро и заявился. Зря, что ли ему вчера дворовые бабы да девки всякие знаки внимания оказывали, кружили вокруг него. Вот и приголубил он, видать, одну из них, как обычно, – подала из своего угла звонкий голос карлица.
– А тебе, как всегда, до всего есть дело, Дуняша, – незлобливо отозвался из третьего угла мужской голос, принадлежавший молодому сероглазому мужчине лет тридцати, лежавшему на лавке в шёлковой вышитой светло-голубой рубахе. Из-под головы у него виднелись голенища мягких сапог из телячьей кожи. Он лежал, запрокинув правую руку под голову, и накручивал на указательный палец левой руки прядь длинных волнистых чёрных волос. В чертах его тонкого, смуглого красивого лица явно угадывалось восточное происхождение.
– Так ты же, Ратмир, тихо, по-людски прокрасться на своё место не можешь. Тебе же обязательно нужно пошуметь, да всех перебудить, – не успокаивалась карлица.
– Замолчь, Дунька! – прикрикнул на неё старик Никифор. – Ты своим безмозглым бабьим умишком не понимаешь что ли, что все мы в большой беде? И не время нам сейчас ссориться. Если боярин решит сам искать убийцу своей дочери, то нам всем первыми идти на пытки.
– Это ещё почему?!
– Так боярин Скобелев – введённый боярин, и имеет право судить и своих холопов, и помещиков с их слугами. На то право у него есть законное, – отозвался Ратмир.