Долгое эхо войны

Светлова Жанна Ивановна

– Ну-ка освети мне ее, друг!

Федор направил весь свет на нее.

– Их не спасать надо, – зло проревел он, а убивать.

– Успокойся, Федор! Свети получше!

Он долго рассматривал женщину. Прослушал сердце. Пульс был слабый и редкий.

– Веня, – не переставал взывать к нему сверху Александр. – Что ты там молчишь? Нам спуститься к вам?

– После этих слов Венедикт наконец-то отвлекся от пострадавшей.

– Ты что, сдурел? – закричал он. – А кто нас всех отсюда вытаскивать будет?

– Федор, привязывай

ее и приподними сколько сможешь.

Федор выполнил приказ.

– Тащи, Саша! – прокричал Венедикт, и в следующую минуту раздался его крик: «Ой!» и тяжелый стон.

– Товарищ майор ногу сломал, – заорал Федор. – Он оступился, здесь какой-то ход был в сторону.

–Веня! – закричал Виктор. – Сейчас мы тебя вытащим.

Но Венедикт молчал, он потерял сознание от непереносимой боли. Федор снял с себя веревку и перевязал ею майора, потом поднял его и крикнул:

– Поднимайте!

Виктор и Александр вытащили всех троих. И хотя им очень нелегко было доставить Венедикта и пострадавшую женщину в медсанбат по вдвойне удлинившейся дороге, но они с этой задачей справились. Венедикт пришел в себя и от каждого движения несущих его товарищей закусывал губы, искусав их до крови. Кроме того, он все порывался вскочить и хоть ползком, но добираться самому, понимая, как нелегко приходится его товарищам тащить такой груз.

– Вот ведь дурак, – ругал он сам себя, – не мог подождать наверху!

Да и Виктор без конца ругал его всеми словами, которые только помнил, постоянно причитая:

– Вот ответь мне, Венечка, какого черта ты полез вниз? Без тебя там явно не справились бы! Как же ты облегчил нам задачу, нетерпеливый ты наш! Небось, медаль мечтал получить за свой подвиг?

В конце концов, он так надоел Александру, что тот подал ему свою пилотку и вопросил:

– Этого кусочка ткани будет достаточно, друг Витенька, что заткнуть тебя?

Венедикт, пересиливая боль в ноге, хмыкнул и пообещал друзьям непременно рассчитаться с ними, как только встанет на ноги.

По прибытии в медсанбат, однако, выяснилось, что ничего страшного не произошло. Нога просто вывихнута и давала такой болевой синдром из-за сдвинувшегося в самое неудобное положение сапога. Придется пару дней обеспечить ноге относительный покой, и боль стихнет. Но пока боль не проходила, она мучала Лаврова в течении всей командировки, и Венедикту пришлось опираться на костыль, потом на палку, выструганную для него друзьями.

Тем не менее, найденная кореянка и поголовный осмотр личного состава позволили выявить очень высокий процент заболеваемости венерическими болезнями на Курилах. После разговора по телефону с Петрищевым Венедикту следовало отправить 80% заболевших в Хабаровск. А ему так хотелось забрать их в свое отделение. Но Андрей Григорьевич приказал майору опомниться и не забывать, что его отделение может разместить у себя не более тридцати человек.

– Забирай их! И возвращайся, как можно быстрее. Работы в госпитале сейчас много, а врачей не хватает. Тебе придется курировать сейчас еще и инфекционное отделение, – приказал начальник Венедикту. Начинался очень ответственный этап его работы, и Венедикт стал готовить больных к перелету.

Все было готово, большая часть спасенных, раненых и больных венерическими заболеваниями покинули Курилы, и через несколько часов должен был состояться вылет на Камчатку в аэропорт Елизово. Уставший, но довольный проделанной работой Венедикт лежал в своем номере, просматривая истории болезни своих будущих пациентов, когда к нему заглянул Виктор.

– Все коптишь над своими бумагами? – обратился он к товарищу.

– Пошли-ка, прогуляемся не далеко по лесу, здесь, говорят, соболя до черта, может нам повезет, и мы подарки своим бабам привезем.

– Мне эти подарки без надобности, – ответил Венедикт, – но проветриться перед полетом можно. В прошлый раз меня так умотало в самолете, что сошел на землю на ватных ногах.

Он поднялся и, все еще опираясь на палку, пошел с Виктором на свежий воздух.

Они шли молча, думая каждый о своем, и изредка перебрасывались парой, тройкой слов.

Давала себя знать усталость от тяжелой, проделанной ими в командировке, работы. Венедикт полностью погрузился в мысли о применении тех методов лечения, которые почерпнул из большей части переведенного немецкого фолианта, и очень удивился, когда шедший рядом с ним товарищ, остановился и сказал:

– Веня, мне нужно серьезно поговорить с тобой. Я хочу доверить тебе тайну, о которой никто не должен знать. Дай мне слово, честное офицерское, что никто не узнает о нашем разговоре, и что ты выполнишь одну мою просьбу, совсем необременительную для тебя.

Венедикт, все еще не вернувшийся из своим размышлений, удивленно посмотрел на Виктора.

– Даю слово, что никому ничего не расскажу, но по поводу просьбы ничего не могу обещать, пока не услышу в чем собственно ее суть. Говори, не темни, что ты от меня хочешь?

Виктор сильно нервничал, это было так заметно, что Венедикт положил ему на плечо руку и дружески подбодрил товарища:

– Рассказывай, что случилось?

Виктор, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, все никак не мог решиться.

– Пошли обратно, – сказал Венедикт. – Скоро вылет. Если надумаешь мне что-то сказать, я всегда к твоим услугам. А сейчас давай возвращаться. И он повернулся, чтобы идти к гостинице.

Виктор схватил его за руку.

– Ловлю тебя на слове, что ты всегда готов мне помочь. Я правильно понял?

– Само собой, – ответил Венедикт.

– Короче, – наконец решившись, произнес Виктор. – Я того, Вень, подхватил где-то ту самую болячку, по которой ты у нас спец. Выручай друга. Сам понимаешь, меня нужно срочно вылечить. Моя Галька уже пристает, что это я как муж с ней не общаюсь. Узнает – и конец моей семье, да и службе, сам понимаешь.