Долгое лето
Шрифт:
"Ох ты! Высоко мы забрались..." - изумлённо мигнул Речник, глядя на облака. Они клубились над самой тропой, густым туманом стекая по белесым скалам. В лицо Фриссу ударил ветер - ветер восточной долины, пропахший мокрым мхом, илом и приторным соком папоротника.
– Нирн а-Тхэннуал, - выдохнул Нецис, скатываясь по боку Гелина на дорогу. Фрисс не сразу заметил, что демон встал как вкопанный.
– Куда?!
– вскрикнул Речник, пытаясь поймать мага, но хватая лишь пустоту.
– Не бойся, Фрисс, - пробормотал Некромант, отряхиваясь от лиственного сора.
– Нирн а-Тхэннуал ведёт к хорошей дороге - стоит нам выиграть время, и мы затеряемся в межгорье. Но чтобы это время у нас было, придётся мне кое-что оставить для Ордена... Аххса! По Нирн а-Тхэннуал нечасто ходят. Надеюсь, в ближайшие три дня сюда не сунется никто из мирных жителей...
Гелин развернулся на узкой тропе, задевая боками скалы, и остановился, глядя на Нециса. Тот стоял в створе белесых "ворот", спиной к демону, и медленно застёгивал на запястье кованый "ремешок" шайтлинна. Костяные и обсидиановые зубцы булавы ровно светились зеленью. Металлическая змея, прикрывающая рукоять, с тихим шелестом скользнула по руке мага и снова замерла.
– Эйат Квайа, - тихо, но чётко проговорил Некромант, поднимая палицу перед собой.
– Тхэйат тагол! Ин гвелсаа ксатот! Ксатот ну менсарк илкор ан Нээриси!
Он размахнулся и ударил шайтлинном по белесой скале. Фрисс ждал, что тонкие шипы разлетятся, и сама булава согнётся, но нет - камень как будто растёкся, и шайтлинн мягко опустился в неглубокую вмятину.
– Аххса... Ин гвелсаа ксатот!– Нецис ударил по скале с другой стороны дороги - и вновь камень выгнулся, освобождая место. Что-то очень большое, тяжёлое и холодное медленно двигалось под дорогой и вокруг неё. На мгновение Фрисс почувствовал на себе взгляд тысячи немигающих глаз - равнодушный и бесконечно чуждый всему живому. Даже "взор" Водяного Ока или горящих белым огнём глазниц умертвия был бы Речнику приятнее.
– Та-а... Х"инху ин айла, - Нецис провёл свободной ладонью по камням. Фрисс посмотрел чуть выше и увидел, как склон горы идёт рябью и медленно выгибается.
– Х"инху никор, - прошептал маг, убирая оружие и прикасаясь к другой скале.
– Та-а, х"инху никор! Илкор ан тхэннуал...
Алсаг втянул воздух, насторожил уши и громко зашипел, пригибаясь к седлу. С каждым мгновением вокруг смыкалось кольцо мертвящего холода. Речник вздрогнул и взялся за рукоять меча. В глубине горы что-то гулко загудело. Тысяча немигающих глаз снова обратилась на Фрисса, и он стиснул зубы.
– Та-а! Не трогай оружие, Фрисс, - Некромант резко повернулся к нему.
– Очень медленно убери руку... да, вот так. Нам бояться нечего. Но тем, кто ступит на перевал после нас... Гелин! Спуск крутой, внизу скалы. Бежать тут нельзя. Лучше нам замешкаться, чем прокатиться вниз по камням. Едем...
Демон медленно, обнюхивая каждую плиту древней дороги, миновал белесое ущелье. Невидимые глаза таращились на Речника. Поверхность камня еле заметно колыхалась. Ветер утих, и куда-то делось испепеляющее солнце высокогорья - путников окутал сумрак. Ни за что на свете Фрисс не прикоснулся бы к одной из этих скал...
– Что за тварь живёт здесь?
– тихо спросил он, тронув Нециса за чешуйчатый рукав.
– Кого ты призвал?
– Известняк, - глаза Некроманта ещё светились ледяной зеленью.
– Это пласты известняка. Мы, Илриэйя та-Сарк, называем его "тхэннуал"... древние кости мира. Эти горы моложе, они сложены из молодых камней... известняк - очень старый, и он помнит, как был живым. Я пообещал, что накормлю его... Попроси Богов Смерти, Фрисс, чтобы они были благосклонны к Всадникам Изумруда. Никто из них не спасётся из Нирн а-Тхэннуал...
Они долго спускались. Двое суток Гелин искал, куда поставить лапу, на неимоверно длинной лестнице с выщербленными ступенями, на изрезанной трещинами дороге, плиты которой почти уже исчезли под лишайником и пучками травы, в кустарниковых рощах, опутанных шевелящимися лианами... Иногда, привставая в седле, Фрисс видел вдалеке смутные силуэты хижин, вознесённых на высоких сваях. Вокруг не было никого - только птицы и змеи. В скалах свистел насквозь промокший ветер из болотистой долины. Фрисс кутался в плащ и с опаской оглядывался на зловещие белые ворота. Перевал уже заволокло дымкой... но если там что-то случится, внизу будет слышно. С Нирн а-Тхэннуал не доносилось ни звука, и путники старались хранить молчание. Кажется, даже Нецису было не по себе.
Когда склон стал пологим, а кустарниковые дебри отступили, вытесненные хвощевым лесом и его серебристой травой, Гелин остановился на краю широкой террасы, и путники ненадолго спешились, чтобы размять ноги. Внизу колыхалось свинцово-серое море, озаряемое синими сполохами. Низкие тучи улеглись на кронах гигантских папоротников, и Фрисс впервые увидел их сверху - он был сейчас над папоротниками и над грозовыми облаками. Он смотрел на бушующее "озеро" под ногами, тщетно разыскивая просветы в тучах, и думал о воде. Немало её, должно быть, проливается сейчас там, в долине...
– Полуденный ливень, - криво усмехнулся Нецис, остановившись рядом с Речником.
– Нам легко будет затеряться там, Фрисс. В затопленном межгорье никто не найдёт следов. А людей там давно нет.
Речник покосился на него, но не спросил ни о чём.
На обочине древней дороги, едва заметной под пёстрым лишайником, лежал огромный валун - округлый, отчасти погружённый в землю, очень похожий на свернувшегося клубком зверя. На каменных боках были высечены круглые выпуклые глаза - сотни глаз с круглыми и вертикальными зрачками, больших и маленьких.
– Хвала могучей Этуген, держащей на себе мир, - прошептал Речник, склонив голову.
– Да будет твой сон мирным...
На камне Этуген не было ни пятнышка лишайника, ни волокна мха. Но не было рядом и жертвенных чаш, и никто не сложил к валуну подношения. Фрисс долго смотрел на тысячеглазое бесформенное изваяние и вспоминал другого духа со множеством глаз... хотел бы он сейчас встретиться с хранителем "Идис"! Даже раскалённый и лучистый хранитель сарматской станции показался бы ему сейчас родным...