Долгое лето

Токацин .

– Миньская эмаль, - сказал Нерси, разглядывая находку, и вынул из кармана тонкую кисть.
– В грязи, но целая. Убери руки, Глайен, я её почищу.

Фрисс, протиснувшись сквозь строй нежити, подошёл к магу, положившему вещицу на броню голема и осторожно, едва дыша, смахивающему с неё землю. Яркий эмалевый медальон уже блестел на солнце - время пощадило его, он только немного потемнел. То, что было ярко-оранжевым, стало тёмно-медным, синее - почернело, но изображение осталось чётким и узнаваемым с первого взгляда: огненный кот с лезвием

на хвосте бежал по волнам бушующего моря.

– Великая Река, - тихо выдохнул Речник.
– Герб Короля-Речника... Кто это был?! Как вы узнаёте имена мёртвых?

– С огромным трудом, - буркнул Шинкайоцин, недовольный тем, что ему смотрят под руку.
– Не сопи на меня, и я прочитаю тебе значки с оборота. Земля в них набилась, но так даже лучше видно. "Нуравегн Таур"косан. Ксатот ил ти..." Должно быть, "ти"инх"– тут сколы.

– Нуравегн...
– прошептал Фрисс, качая головой, и повернулся к яме.
– Речник Нуравегн...

– Фрисс!
– рука Нециса легла на его плечо.
– Постой. Это очень и очень странно... судя по родовому имени, он действительно с Реки. Слово "таур" обозначает в нашем языке именно её, и так отличают родовые имена её уроженцев. Но его не могли звать Нуравегном, пока он с Реки не переселился. Это имя из нашего языка, у вас его навряд ли использовали.

– Нецис!
– Речник крепко сжал его руку.
– Ты узнал имя мёртвого Скарса... ты можешь так же сделать сейчас? Если он с Реки, и он погиб тут, - Король Астанен должен о нём знать...

– Это всё было очень давно, Фрисс, - покачал головой Некромант.
– Королю это не будет интересно. И всё же для тебя я попробую. Глайен, разрешишь мне коснуться его костей?

Предводитель отряда отпихнул в сторону скелета, подобрал с земли костяшку и молча протянул Нецису. Тот благодарно кивнул и стиснул её в кулаке, прижимая руку ко лбу. Глаза Некроманта закрылись, агатовый зеркальный медальон покрылся серебристой испариной, а потом окутался белой дымкой.

– Та-а... Безумная отвага...
– прошептал маг.
– Но надежды... напрасны. И гибель... раньше срока. Чужая земля... да не отвергнет. Узнают ли... и воды... пусть текут вечно. Река... моя... Праматерь...

Речник стиснул зубы, чтобы не закричать. Некромант открыл глаза и бережно положил кость туда, откуда её взяли.

– Это очень и очень странно, Фрисс, - вздохнул он.
– Его звали Ингимар Косан. Он был... пришёл с армией Ти-Нау, чтобы победить страну мрака... чтобы никто не жертвовал живых кровавым богам. И он увидел тут, что Ти-Нау... да, в самом деле - они не лучше. Он стал защищать Нерси. И тут, в Тешамгене, хотели сделать... хотели пробудить Ши-Илана. Он уснул тогда... надолго уснул, и страна была беззащитна. Нуравегн вызвался тогда искать его... найти и разбудить, даже ценой жизни. Его убили тут... дойти не успел, убили на берегу Имгвуэйны. Он хотел бы... очень хотел бы, чтобы его помнили. Даже если всё так глупо получилось. Фрисс... тебе это имя знакомо?

– Чужая земля да не отвергнет, - прошептал Речник, и его голос дрогнул.
– Теперь его будут помнить. Речник Ингимар Косан... Речник Нуравегн... Если его нет в летописях - я сам впишу его имя.

– В наших книгах оно будет тоже, - Глайен тронул его руку, с трудом подбирая слова - всё-таки язык иларсов для него родным не был.
– Так это одна из попыток пробудить Змея-с-Щупальцами... Я знаю, что их было три, и только одна - успешная. Вечером будет время, и мы вспомним все легенды. А сейчас, Шинкайоцин, возвращайся к работе. Этот храбрый воин - не единственный, чьё имя нужно узнать...

Мертвяки ставили новые опоры для шатра и приспосабливали к ним свежесрезанные листья Самуны - шатёр, переполненный плотно закрытыми корзинами и коробами, для людей стал тесен. Глайен, поглядывая на тучи, набухшие дождём и вот-вот готовые пролиться, подгонял нежить - как можно быстрее нужно было унести находки с площади, укрыть их от воды. У разворошенного кургана Фрисс помогал укладывать коробки на спину голема-уицти. Тот не шевелился, но Речник кожей чувствовал холодный недобрый взгляд десятков мёртвых глаз.

– Речник Ингимар...
– шептал Фрисс, прикасаясь ладонью к эмалевому медальону, теперь висящему на его груди, рядом с амулетом, хранящим от увечий и нелепой смерти.
– Скоро твои кости будут сожжены. Прости, что не могу донести их до Реки...

– Их сожгут у храма Владыки Мёртвых, - сказал, разглядывая корзины, боевой маг.
– Украсят цветами и перьями, будут петь и бить в барабаны в их честь. Может, я выберусь в город к этому дню - если Глайен не затянет с оплатой.

Фрисс повернулся к нему и запустил руку на дно сумки, разворошив свёрнутые листья.

– Возьми это, Шинкайоцин, - протянул он магу три кусочка янтаря, тёмно-медовых, размером с ноготь.
– За то, что нашёл Ингимара... и чтобы тебе было на что помянуть его.

Нерси подставил ладонь и долго смотрел на камешки, водя по ним пальцем.

– Ты не шутишь?
– спросил он, глядя Речнику в глаза.
– Ты отдаёшь это мне?

– Да, - кивнул Фрисс, думая в растерянности, не лучше ли было подарить магу ракушку... но в этих краях и так нет недостатка в дождях и прочей воде...

– Я выберусь в город и помяну твоего соплеменника, - склонил голову боевой маг.
– Да пошлют тебе боги достойную жизнь и славную гибель...

Полуденный дождь был стремителен и обилен, но к вечеру потоки воды впитались в землю и мох, и утром дорогу окутывал туман, но пройти по ней можно было, не замочив ног. Фрисс шёл по багровому ковру - ливень посбивал с Гхольмы лепестки, а собирать их здесь было некому. Речник смотрел на них с сожалением, но не подбирал - до города ещё далеко, и та пара манзогов, что он выручит за лепестки, не стоит хлопот.