Долина Инферин. Жар солнца
Шрифт:
– Боишься летать? – спросил ее Михаил.
– Вовсе нет, – огрызнулась побледневшая Катя. – Может, я так медитирую, откуда вам знать?
Миша коротко усмехнулся.
– Интересный способ. Надо попробовать.
– Хватит издеваться, – недовольно буркнула девушка с закрытыми глазами.
– И не думал, – пожал плечами Михаил. – Это тебе кажется.
– Кажется мне только то, что я не давала разрешения на фамильярное обращение с собой, – Поливаева не выдержала, открыла глаза и повернулась в его сторону. – Раз уж судьба-злодейка забросила меня на этот рейс вместе с вами,
На такую гневную тираду Миша только развел руками. Катрина снова откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
Когда начали разносить напитки, Михаил взял два стаканчика и один предложил девушке. Та уже успела проголодаться и сидела в ожидании своей порции томатного сока. Но брать еду из рук врага считала кощунственным, поэтому чересчур резко выхватила у него напиток и разлила на себя полстакана. Она возмущенно воскликнула и гневно посмотрела на Новинского, будто он во всем виноват. Миша взял салфетки и, покачивая головой, начал вытирать разлитый сок с ее кресла. Протянул и ей одну, чтобы она привела себя в порядок.
– Не дергались бы вы, Екатерина Васильевна, и все бы у нас с вами было хорошо.
Катрина молчала, яростно вытирая свою безнадежно испорченную блузку.
– Екатерина Васильевна, а давайте выпьем? – спросил вдруг Миша заговорщическим тоном.
– Что?! – Катя так удивилась, что забыла свою злость на него.
Тот вместо ответа достал из-под сидения тот самый пакет с символикой дьюти-фри и, оглянувшись на стюардесс, откупорил бутылку виски.
– Вы сошли с ума? – уточнила Катрина. – Вы же при исполнении?
– А, – отмахнулся тот, разливая напиток по стаканчикам и вновь протягивая один девушке. – Можно сказать, я в отпуске.
– Это каким же фанатом своей работы надо быть, чтобы даже в отпуск ехать в страну, по которой ведете расследование? – Катя скрестила руки на груди и даже не думала принимать у него напиток. – Не собираюсь я с вами пить. Человек, угрожавший моей семье и другу, сродни инквизиции для меня. Да вы мне, признаться честно, просто отвратительны.
Михаил внимательно взглянул на нее – она явно была довольна своим ответом. Он поставил Катин стаканчик на свой столик и ненадолго отвернулся в сторону прохода. Да, то, что она сказала, недалеко от истины, но все же услышать это от нее напрямую оказалось неприятно.
– А меня, признаться честно, очень удивляет, как вы, вся такая дерзкая, сохнете по человеку, который любит другую.
Катрину словно обухом ударили по голове. Она открывала рот, подбирая слова, наиболее точно описывающие этого низкого, мерзкого, ужасного человека. А потом подумала… и решила, что он прав.
– Давайте сюда ваш виски, – процедила она.
Миша протянул ей стакан. Катя схватила его и залпом ополовинила.
– Эй, эй, полегче, – засмеялся Новинский. – У меня, конечно, еще целая бутылка. Но это крепкий напиток. Не хочется, чтобы вы показали себя с неблаговидной стороны на территории чужого государства.
Катя не слушала его – она допила спиртное и протянула руку за следующей порцией. Выпив этот стаканчик, а потом еще один, она почувствовала, как от горла
– Знаете, а ведь вы правы, – сказала Катрина, слегка запинаясь.
Довольный Михаил взглянул на нее, по опыту он знал, что следом начнутся чистосердечные признания. И вроде выпила-то немного, но на голодный желудок, без закуски, да еще и залпом – и никакого допроса не нужно. Глаза девушки загорелись, щеки разрумянились, сейчас и глядеть на нее стало куда как приятнее.
– Хоть мне и противно это признавать, но вы и впрямь правы, – повторила Катрина. – Чуть только нужна Пешехонову, так Катя рядом! Утешает, усмиряет, бутылку отбирает, крокодильи слезы по Эмилии вытирает! А стоило только замаячить ей на горизонте, как тут же смылся. Он даже не посмел сказать мне это прямо в глаза! Знаете, он написал мне записку! Записку!
Девушка пьяно расхохоталась, так, что на них начали оборачиваться с передних кресел.
– Ч-ш-ш, тише.
Миша со смешком пригнул ее голову, чтобы стюардессы не обратили на нее внимания. Катрина прилегла на его плечо и, почувствовав удобную опору, продолжила делиться сокровенным:
– Он поблагодарил за прекрасные полтора года моей жизни, что я положила на алтарь Его Величества, и написал, что я ему друг! Я-то думала… а оказалось… друг!
Девушка доверительно посмотрела в глаза Новинскому, ища в них понимание. Тот послушно изобразил негодование.
– С друзьями же не спят? – неуверенно выстроила она логическую цепочку. – Нет?
– Нет, – заверил ее майор, а сам пытался вспомнить, не случалось ли и в его жизни подобного случая.
– А я о чем? Ну, сейчас-то он поскачет в объятия своей милой Эмилии, впрочем, изначально он вроде как был ее парнем, но до этого я один раз переспала с ним. Ну и что уж греха таить, один раз после. Представляете?
– Не устаю удивляться сложной и неординарной натуре Алексея Пешехонова, – серьезно поддакнул Новинский.
Катрина удовлетворенно вздохнула.
– Что-то еду задерживают. Давайте еще выпьем?
– Э, нет, Екатерина Васильевна, вам уже хватит, я думаю.
Их покормили, а потом Михаил отлучился в туалет. Глаза его полезли на лоб, когда, возвращаясь на место, он увидел, как Катя наливает полный стакан из спрятанной под сидением бутылки и с удовольствием выпивает его содержимое. Раскидывая очередь в проходе и кляня себя за безрассудность, он помчался к свидетельнице, но успел вырвать из ее рук уже пустой стакан. Мягко говоря, захмелевшая девушка начала сопротивляться, вновь привлекая внимание недовольных соседей.
– Что вы делаете? – возмущалась она. – Сами предложили, а теперь отбираете.
Михаил и не думал, что все так обернется. Он всего лишь хотел, чтобы она сняла стресс и немного расслабилась. Возможно, слегка разговорилась. Действительность превзошла все его ожидания. Остаток пути до транзитной точки Катрина рассказывала ему о своих бывших, поплакала о Романе, а в конце и вовсе выдала:
– Да что я с вами тут откровенничаю! Вы все равно не сможете ничего понять, чурбан бесчувственный!