Долина откровений

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Я подумаю, – снова сказал я Равлюку и отключил телефон.

Убрав аппарат, я пошел одеваться. Честное слово, у меня поднялась температура. Всегда обидно узнать, что твой хороший знакомый не просто прохвост, но ещё и законченный подонок. Как он использовал эту ситуацию с Гогой, чтобы напугать меня его визитом и заставить уехать. Какая изощренная фантазия. Ему не могло даже прийти в голову, что я могу рассказать обо всем Юлии, а она позвонит самому Гоге. Я бы и не решился ей об этом говорить. Но когда она спокойно сняла юбку и разрешила сделать себе этот укол, я понял, что смутить такую женщину почти невозможно. И решил рассказать ей обо всем. Ну, Феликс, теперь держись. Я не знаю, что тебе известно. Но знаю, что именно я сделаю. И даже

если тебе известно всё, то и тогда ты поступаешь не лучшим образом. Или, точнее сказать, ты поступаешь со мной почти так же, как поступил я с тобой в прошлом году. Но об этом лучше не вспоминать.

Глава 9

Нужно было видеть лицо метрдотеля итальянского ресторана, когда мы все шестеро отказались от алкоголя. Ибрагиму удалось убедить свою нервную подругу в необходимости этого укола. И мы дружно отказались от спиртного, когда нам принесли карты вин. Сомелье изумился не меньше метрдотеля. Он вообще не понимал, что происходит. Кроме Ибрагима, никто из нас не был похож на мусульманина, но наш дружный отказ вывел его из равновесия. Мы поужинали в несколько гнетущей обстановке. Феликс пытался шутить, но нам почему-то было не до смеха. Возможно, сказывался сложный перелет или действие лекарства. Нас тянуло в сон. После ужина мы почти не общались. Каждый поднялся в свой номер. Алла уже спала в кабине лифта, и Ибрагиму пришлось её даже поддерживать. Юлия держалась гораздо более стойко. Но когда мы оказались в коридоре, я понял, что самое лучшее для меня сейчас пойти спать. Я проводил её до дверей и пожелал спокойной ночи. Она обернулась. Честное слово, эта женщина меня просто поражала. У неё были такие зеленые глаза.

– Ты не хочешь остаться? – спокойно спросила она, словно мы были знакомы уже много лет.

– Не знаю, – ответил я, – у меня немного кружится голова. И хотя я днем поспал, но мне лучше отдохнуть у себя. По-моему, сказывается действие лекарства.

– Как хочешь, – она была слишком гордой, чтобы меня упрашивать. И вообще слишком самостоятельной, слишком сложной, слишком непредсказуемой. Очень много этого «слишком». Мужчине нужна тихая гавань для семейного отдыха, а жизнь с такой особой тихого пристанища явно не обещала. Такие женщины безумно нравятся, с ними очень интересно, но жить с ними долго почти невозможно. А жениться на них просто глупо. Подобные женщины – идеальные любовницы и прекрасные друзья, но неважные супруги. Они органично смотрятся в любом салоне, на любом приёме, в любой компании дипломатов или коронованных особ. Но их невозможно представить на кухне, ухаживающей за вами, сидящей у вашей постели. А мужчинам иногда хочется быть маленькими детьми. И я даже порадовался, что мне сделали укол. Есть некая отговорка, чтобы остаться в своём номере.

– Спокойной ночи, – пожелала мне с некоторым сарказмом Юлия. По-моему, она поняла, что я просто устал и повторять «на бис» вчерашние ночные подвиги буду не в состоянии. Я сделал вид, что не заметил её сарказма. Повернулся и отправился спать. Но как только я вошел в номер, раздался телефонный звонок. Это был всё тот же Равлюк.

– Вы уже решили? – озабоченным голосом спросил этот тип. – Я взял вам билет на утро. Полетите с пересадками через Джакарту. Мы даже договорились, чтобы вас там посмотрел местный врач. Если будут какие-нибудь осложнения после укола.

Это был уже перебор. Даже если бы я был абсолютным идиотом, я бы должен был заподозрить неладное. Откуда такая забота о моей персоне? И почему он так настойчиво пытается меня отсюда удалить? Но Равлюк был не аналитиком ФСБ, а хорошим оперативником в московской милиции. И поэтому он невольно подсказал мне вариант ответа.

– У меня кружится голова, – сказал я почти правду, – и меня немного подташнивает. Боюсь, что утреннего перелета я просто не выдержу. Мне очень плохо. Возможно, даже придется завтра вечером остаться в Куала-Лумпуре. Поэтому утром я никуда не полечу…

– Но если прилетит Гога…

– Это

его право. Пусть разбирается со своей бывшей возлюбленной. А вы, Григорий Георгиевич, должны нас защищать. И потом, какое отношение имеет его приезд ко мне? Я вообще не понимаю, что происходит. Сегодня я ночую в своём номере и не собираюсь никуда уходить.

– Но…

– Спокойной ночи, – я положил трубку. Всё, что нужно, я уже сказал. И он обязательно передаст наш разговор Феликсу. А может, тот вообще стоит рядом с ним, и Равлюк звонил мне из его номера. Такое вполне возможно. Теперь я сообщил им, что никуда не уеду. Намекнул, что могу завтра остаться, чтобы им было спокойнее. Почти честно сказал, что у меня болит голова, и сообщил им, что буду ночевать один. Я обязательно выйду в коридор, чтобы гнида Феликс не воспользовался сегодняшней ночью. И хотя ему тоже сделали укол, но он намного моложе меня. К тому же у него такая супруга, которая может разбудить и мертвого. Поэтому он у нас такой живчик. Я положил в карман левитру на всякий случай, опрыскал себя одеколоном и вышел в коридор.

Захватив из своего номера табличку «Do Not Disturb», что в переводе означало «не беспокоить», я прошел к номеру Юлии. И повесил табличку на её дверь. Если Феликс даже подойдет сюда, у него хватит ума понять, что сегодня ночью лучше не стучать. Хотя, кто знает. Но твердой гарантии у меня все равно нет.

Я вернулся в свой номер, раздеваясь на ходу. И все-таки какой гад этот Феликс. Увидев этого соглядатая, придумал план, как меня отсюда удалить. Рассчитывал на мой естественный испуг перед бандитом. Я ведь действительно не люблю всех этих разборок и выяснения отношений. Деньги любят тишину. Мои, во всяком случае, деньги. Это его деньги нуждаются в рекламе, в разных громких пиар-акциях, в ажиотаже. Каждому своё. Вот он и действует так, как привык действовать в бизнесе.

Нужно сказать, что я довольно быстро заснул. И мне снились не Гога и не Юлия, а этот злосчастный самолет, который все время трясло. Настоящий кошмарный сон. Утром я проснулся в седьмом часу, весь в поту. Пришлось даже поменять подушку. Потом я долго ворочался, но не мог заснуть. И наконец отправился в ванную комнату. Наверно сказался и наш тяжелый рейс, и потрясение от предательства Феликса. Хотя если подумать, какое такое большое предательство. Просто мой друг решил пошутить и воспользоваться моментом, чтобы отнять у меня красивую женщину. К тому же ему было приятно сознавать, что он наколет меня на такую сумму. Я ведь заплатил за её поездку и, по нашим понятиям, имел право на взаимные чувства. А он хотел меня удалить и бесплатно воспользоваться ситуацией. В общем, если подумать, ничего страшного. Обычный бизнес. И немного эротики.

Я вышел в коридор. Прошел к номеру Юлии. Моя табличка висела на месте. Я её снял. Прислушался. В её номере было тихо. Даже если Феликс появился здесь сегодня ночью, то и тогда он не стал бы стучать. Я его хорошо знаю. Он осторожный и скользкий тип.

Вернувшись в свой номер, я заказал завтрак. Не хотелось спускаться вниз. Уже после того, как я позавтракал, мне неожиданно пришла в голову оригинальная идея. Я спустился вниз, попросил у портье небольшой магнитофон или диктофон. Через пять минут мне его выдали. Я забрал магнитофон, уточнил, где находится «Хилтон», и отправился туда.

Несмотря на раннее утро, в городе было довольно много людей. Все спешили на работу. Я прошел к «Хилтону». Хорошо, что оба отеля находились недалеко друг от друга. Вошел в холл и сообразил, что не помню фамилию этого Карена. Я сел в кресло, пытаясь вспомнить. Ведь Равлюк сообщал мне его фамилию. Я помнил только кличку Глашатай. Но не могу я говорить эту кличку вместо фамилии. Меня отсюда просто выгонят. Или позвонить Юлии, чтобы она сказала мне фамилию? Нет, это невозможно. Она сразу догадается, что я пришел навестить этого типа. Как его фамилия? Я пытался вспомнить минут десять. И не вспомнил. Поэтому решил действовать иначе. Я подошел к стойке портье.