Долина пламени
Шрифт:
— Прошу тебя, — вновь перебил ее Рафт, — расскажи мне сначала обо всем, что связано с движением в вашем мире. Вы двигаетесь быстрее нас, почему?
— Пламя угасает, — мрачно сказала Джанисса. — Вот для чего Паррор и разыскал Крэддока. Понимаешь, когда-то Паитити было другим. Жизнь нескольких поколений проходила за один день, а ночь вмещала в себя жизнь следующих. А до этого, еще раньше, одного дня хватало для жизни сотен поколений. Сейчас жизненный цикл замедлился. Вода течет теперь быстрее, чем во времена наших предков. Мы помним многое. У нас остались записи, но о чем-то мы можем только догадываться. Давно, задолго до того, как мой род обрел разум, в Паитити жили другие люди.
Они построили эти замки. Мужчины, женщины — они были похожи на вас, они были сильными, мудрыми и счастливыми — и жили у самого Пламени. Но потом Пламя опустилось и уснуло.
Рафт нахмурился.
— И все они погибли?
— Нет, не погибли.
— Что же с ними случилось?
Она посмотрела в сторону.
— Когда ты шел по невидимой дороге, то, должно быть, видел пещеру — там во мраке ползают и витают тени. Ты видел этих чудовищ. Они и есть наши предшественники, и это они построили этот замок, и замок Паррора, и все вокруг. Но когда Пламя начало опускаться в глубь земли, они опустились вместе с ним и превратились в эти жуткие создания. Теперь нам это известно, хотя еще совсем недавно мы об этом ничего не знали.
Рафт попытался сопоставить факты.
— Выходит, они выродились в то время, как вы развивались, так?
— Они выродились задолго до того, как у нас появились первые проблески разума. Я же сказала, Пламя уснуло. Но Крэддок разбудил его — это было очень, очень давно, миллионы поколений назад. Мы знаем это, потому что наши предки, наши близкие предки, проникли в пещеру Пламени и нашли там разные вещи — холщовый мешок, какие-то металлические сосуды и блокнот, записи в котором никто из нас прочитать не мог.
Мы строили разные догадки, но ничего не понимали до тех пор, пока здесь не появился да Фонсека на летающей машине. С его помощью Паррор и я прочитали эти записи.
— Миллионы поколений назад? Не может быть! Крэддок не такой старый!
— Время в Паитити течет совсем иначе, — пояснила Джанисса. — Крэддок разбудил Пламя, и это было нашим рождением. Теперь Пламя вновь опускается, и это несет нам смерть.
Дэн Крэддок! Оказывается, Рафт его совсем не знал. Тридцать лет валлиец скитался по Амазонке. Зачем? В поисках разгадки той ошибки, которую он когда-то совершил?
— Что такое Пламя? — спросил Рафт.
Джанисса удивленно вскинула брови.
— Оно дарует и забирает жизнь. Это Курупури.
Рафт пристально посмотрел на девушку и сказал:
— Хорошо, оставим это. Чего хочешь ты?
И вновь ее глаза загорелись фиолетовым светом.
— Во мне течет кровь царей. Когда-то давно в Паитити правили три царя. Они враждовали между собой, и двое из них были наконец повержены. Но печать позора не легла на них, и они получили наследственное право быть Хранителями Пламени. После этого они поселились в замке, в котором сейчас живет Паррор, а тот, кто победил их, остался здесь у Пропасти Доирады. И так было на протяжении жизни многих поколений. До недавних пор!
Она, казалось, рассвирепела.
— Паррор использует меня. Меня! Но во мне течет такая же благородная кровь, как и у него. Я храню тайну зеркала, которое было ему нужно, но теперь, когда у него есть Крэддок, он может разбудить Пламя, и тогда я лишусь того, что по праву принадлежало мне с самого рождения, — глаза ее засверкали. — Хранить замок Пламени — это высокая честь. Мы его Хранители. Но Паррор хочет нарушить священный обычай и действовать по собственному желанию, не ожидая царского решения. Это будет позором и обесчестит меня как одного из Хранителей Пламени.
— И тем не менее ты помогла ему убить да Фонсеку, — сказал Рафт, — и похитить Крэддока.
— Но я не знала, что он намеревался убить да Фонсеку. Магическую силу зеркала можно разрушить, но делать это надо медленно и осторожно, иначе человек умрет. Да Фонсека мне не нравился, но его смерти я не хотела. Я бы остановила Паррора, если бы знала тогда о его планах. А что касается Крэддока, то Паррор солгал мне — он сказал, что только приведет его сюда. Я бы не поверила Паррору на слово, но его логика убедила меня. Сейчас я понимаю, что это был обман. Он выпытает у Крэддока все, что ему нужно, и разбудит Пламя. И это… — она запнулась, — это будет страшный грех. Но я уже и сама не знаю, Брайан, какой путь правильный.
— Что касается меня, то я должен вырваться отсюда и найти Крэддока, — решительно проговорил Рафт.
— Я не могу тебе помочь выйти отсюда. Во всяком случае, не сейчас, — сказала Джанисса. — А вот другое проще: видишь, у меня есть зеркало!
Она сняла зеркало с шеи и протянула Рафту. Вспомнив да Фонсеку, Рафт инстинктивно отвернулся.
Джанисса негромко рассмеялась.
— В нем нет никакого вреда, если души людей в согласии. Посмотри в зеркало.
— Нет, подожди, — сказал Рафт. — Скажи мне сначала, как это все получается?
— Мы много знаем о разуме, — объяснила Джанисса. — Это устройство — мост мысли. Оно получает сигнал от одного разума и передает другому. Но всякий разум обладает своей частотой. Сам ты не сможешь воспользоваться зеркалом, Брайан, твой разум еще не подготовлен к этому. Но я тебе помогу. Смотри.
И Рафт посмотрел. Вначале гладкая поверхность крошечного зеркала была задернута серой переливающейся пеленой, которая на глазах Рафта рассеялась, и он увидел лицо Крэддока так ясно и отчетливо, словно валлиец стоял перед ним.
Клочковатая седая борода. Покрасневшие, измученные глаза. А позади Крэддока Рафт увидел какие-то неясные очертания, похожие на разноцветные шелка.
— Он сейчас один и отдыхает, — прошептала Джанисса. — Можешь спокойно разговаривать с ним.
— Разговаривать?
— Да, про себя. Смотри внимательнее, я вызываю его.
Рафт пристально посмотрел в зеркало и увидел, как Крэддок поднял глаза — он уже знал, что с ним будут говорить.
Рафт услышал свое имя!
На самом деле он ничего не услышал — он почувствовал, ощутил мысли Крэддока, которые внезапно вошли в него и закрыли собою весь оставшийся мир. Стало темно, комната куда-то исчезла, и осталось лишь чувство, что где-то рядом была Джанисса, которая сделала все это возможным.