Долина, проклятая аллахом
Шрифт:
Вот вам протокольное изложение всех обстоятельств преступления и столь же краткое описание места, где оно произошло. Можно начинать следствие.
Утром я первым делом распаковал и молча раздал защитные костюмы. Все их взяли так же молча, даже Мария. Конечно, работать на жаре в тяжелых сапогах и наглухо застегнутых до самого воротника комбинезонах с капюшонами тяжеленько. Да на руках еще постоянно перчатки, поверх сапог вдобавок обмотки, чтобы и щелочки не осталось, а лицо закрыто черной сеткой из тюля, пропитанного весьма ароматной жидкостью. Форменная паранджа,
Позавтракав на скорую руку, мы двинулись выбирать место для постоянного лагеря. Решили идти по берегу ручья, но скоро от этой затеи пришлось отказаться. Заросли колючих кустарников подступали к самой воде и были так густы, что через них не продерешься. И на каждом кусте полным-полно клещей...
Мы вернулись на тропу и пошли по ней. Вскоре она вывела нас к реке, на берегу которой лепились по склону горы домики, похожие на соты. Они были пусты. Ни один дымок не поднимался над заброшенным поселком. Нам стало как-то не по себе.
— Давайте пойдем вверх по реке, — предложила Мария. — Очень уж тут неуютно. Да и неудобно входить в поселок без хозяев.
Мы обошли поселок стороной и километра через полтора нашли подходящее местечко для лагеря, оно сразу всем понравилось. Это была небольшая ровная площадка у самой реки. Часть ее козырьком прикрывала нависшая скала, защищая от солнца. Из узенького, сплошь заросшего ущелья вытекал крошечный ручеек. Тут удобно разбить палатки, поближе к воде построить походную лабораторию. И лес рядом, не придется далеко ходить за валежником для кухни и вечернего костра, а он в экспедиции куда необходимее и уютнее самого роскошного городского клуба — это мы все знали по опыту прежних странствий.
— Райское местечко! — восхитился Женя. — Чего тут никто не поселился? Теснятся в селении, а там куда хуже.
— Вот и хорошо, что никто его не облюбовал, — подхватила Мария. — Лучше и искать нечего. Разгружаемся, мальчики, нечего долго раздумывать!
Не теряя зря времени, мы взялись за работу. Развьючили лошадей, напоили их и пустили пастись в заросли. Быстро поставили две палатки — одну для супругов, вторую для нас с Николаем Павловичем. Поверх каждой палатки натянули еще пологи от москитов, а на полу разостлали кошмы — говорят, они предохраняют от змей. Много у нас могло оказаться тайных врагов в этой тихой долинке...
Потом все взялись за лабораторию. Делали ее попросторней, чтобы у каждого был свой рабочий стол; их еще придется сколотить из жердей и листов фанеры.
Забот было немало. Где разместить клетки с морскими свинками, чтобы они не передохли у нас от жары? Как получше установить термостаты? Где хранить куриные яйца, чтобы они не испортились? Холодильника у нас нет. Придется как-то использовать вместо него ледяную воду из речки. А потом еще надо поломать голову, как доставить сюда эти злополучные яйца с ближайшего базара по горной дороге в целости и сохранности...
Короче говоря, даже при устройстве такого маленького лагеря, как наш, всяких головоломок хватало. Уже перевалило за полдень, солнце
— Фу, не могу больше, — сказала Маша, помогавшая мне распаковывать возле палатки лабораторную посуду, и отбросила сетку с раскрасневшегося лица. — Если бы еще не эта паранджа проклятая. И чего мы ее носим здесь-то, в лагере, где ни клещей, ни москитов днем нету...
— Опять ты за свое, — отмахнулся я.
Но она почему-то тут же оборвала свою воркотню. Это было так на нее не похоже, что я удивленно поднял голову.
Мария словно зачарованная смотрела куда-то в сторону.
— Ой, кто это там? — прошептала она.
На выступе скалы метрах в сорока от нас стоял старик в рваном халате и высокой круглой шапке из бараньей шкуры. Он стоял и молча смотрел на нас, а вокруг него сидело На камнях штук десять здоровенных псов. Они тоже не спускали с нас глаз.
— Кто это, мальчики? — вскрикнула Мария, прижимаясь ко мне.
— Где? — откликнулся от другой палатки Евгений.
Они с Николаем Павловичем тоже бросили работу и подошли к нам.
— Хозяин, — догадался Женя. — Красиво стоит. Как памятник.
— Надо пойти с ним познакомиться, — сказал я. — А ты бы, Маша, чайку вскипятила. И консервов разогрей.
— Не ходи. Ты же видишь, какие у него псы, — испуганно схватила Мария меня за локоть.
Псы действительно выглядели довольно кровожадными, и знакомиться с ними поближе у меня как-то особого желания не было. Я вдруг почувствовал себя парламентером, по которому в любой момент могут открыть огонь, хотя он и с белым флагом. Но не станет же старик спускать на меня свою дикую свору.
— Ничего, это же обыкновенные овчарки. Тут их полно возле каждой отары овец, — бодро сказал я и, приветственно помахивая рукой, направился к старику.
Все псы вскочили и оскалились на меня. А старик смотрел все так же молча. Хоть бы помахал в ответ, что ли. Стоит истуканом, свесив длинные рукава...
— Салям алейкум! — крикнул я. — Добро пожаловать к нам, ата!
Псы зарычали так громко и грозно, что я услышал их рык за добрых двадцать метров и невольно замедлил шаг.
Странный старик вдруг повернулся и скрылся за скалой. И псы моментально исчезли, растаяли тенями среди серых камней. Словно и не было никого.
Я повернулся и взглянул на своих товарищей. У них тоже были совершенно обескураженные лица. Пожав плечами, я пошел обратно.
— Вот так так! — сердито сказала Мария. — Ничего себе, гостеприимный хозяин.
Мы помолчали, поглядывая друг на друга. Потом снова все сразу повернулись и посмотрели на то место, где только что стоял старик со своей грозной свитой: не появился ли он снова? Нет, пусто.
— Хотел бы я знать, почему он не боится заболеть и не болеет, — задумчиво проговорил Николай Павлович, теребя бородку. — Похоже, здесь-то и зарыта собака...