Долина раздора
Шрифт:
«Проклятье!
– буквально распластавшись по земле латник уклонился и от этого выстрела. Долю мгновения спустя, брякнув стальными пластинами, воин уже выпрямился во весь рост.
– Из какого демонического цирка на землю выбрались эти акробаты? Что ж, пуля - дура, попробуй-ка стали!»
Меч взметнулся навстречу латнику, но лишь скрежетнул о подставленное лезвие полуторного клинка. Стальная полоса, обрушившаяся со всей силой поршней и гидроприводов лат, встретилась с невиданной мощью, наполнявшей незнакомца. Агатон отшатнулся назад, встретив при отражении силу, нисколько не уступающую механическим доспехам.
«Только вот мои доспехи это тебе не просто набор шестеренок», - скрежетнул зубами Агатон.
Выпад. Удар наотмашь. На щит обрушился ответный взмах. Два других бойца медлили и не спешили на помощь соратнику, словно не сомневались в его грядущей победе. Пропущенный удар по ребрам Агатона отозвался пронзительной болью. Быстрый взгляд, но лезвие противника не пробило каркас, лишь косо задев стальные пластины на боку. Ответный выпад. Но кончик меча лишь чиркнул по латному наплечнику врага. Вдох и выдох. Капли пота начали скатываться по спине. Противник же в латной броне ловко уклонялся от его натиска, словно продажная девка, танцующая вокруг шеста, от липких рук пьяных посетителей кабака.
«Эти сволочи там, небось, потешаются, глядя, как со мной играет этот попрыгунчик, - мелькнула злая мысль.
– Пора придать огонька представлению».
Отразив очередной выпад длинного лезвия, мелькнувшего в сантиметрах от забрала, лейтенант мысленно отдал команду. Набор из образов промелькнул в голове, и его уловила магия, заключенная в доспехах. Руны, нанесенные на каркас, ощутили условные команды, и эфир устремился от кристаллов осция по колдовским знакам и линиям из проводящего металла. Пришли в действие скрытые под пластинами брони механизмы, шестерни и передачи, и на правой руке, за прикрывавшим запястье латным браслетом, сдвинулись пластины, открывая пару спрятанных в механизме однозарядных стволов.
«Отрази-ка это», - Агатон нанес наотмашь пару ударов, легко парированных противником.
Тяжелый клинок, даже поддерживаемый механикой доспехов, уже начал наполнять усталостью мышцы. А из-за забрала латника до сих пор не доносилось ни хриплого дыхания, ни яростных выдохов. Противник лейтенанта будто упражнялся с тренировочным манекеном, стоя в одной рубашке и орудуя легким деревянным мечом.
И вот боец чуть отпрыгнул, разрывая дистанцию и уворачиваясь от очередного выпада лейтенанта. Меч Агатона сверкнул, не достав противника, и, когда согнутая кисть поравнялась с грудью врага, он отдал мысленный приказ.
Рука чуть дернулась, посылая в грудь латника два снаряда. Враг попытался увернуться, но на этот раз подвели даже его нечеловеческие рефлексы. Из двух появившихся на левом боку отверстий брызнула кровь, а из шлема вырвался первый, услышанный Агатоном, болезненный вскрик.
«И ты уязвим», - усмехнулся лейтенант.
Бросившись вперед, Агатон обрушил на шлем замершего врага свой щит, и тут же наотмашь ударил лезвием меча по ногам завалившегося назад латника. Но, к изумлению лейтенанта, тот перескочил через стремительно мелькнувшую полосу стали.
Нечеловеческий прыжок назад, и боец очутился вне досягаемости двуручного меча. А к Агатону двинулись оба оставшихся противников.
«Да что это за твари такие?» - лейтенант едва слышно выругался.
Агатон прикрылся щитом, занеся для удара меч, и остановился, поджидая врагов. Но оба бойца замерли в трех десятках шагов от лейтенанта. Раненный же воин выпрямился. Кровь уже перестала сочиться сквозь отверстия в латах, оставив лишь темно-багровые подтеки на матовых пластинах и звеньях кольчуги. Подстреленный латник взмахнул клинком в воздухе, будто опробовав свои силы - молниеносное движение на недоступной простым смертным скорости. Смертельные для обычного человека раны словно исчезли, не оставив и следа.
Тройка врагов замерла, окружив лейтенанта. И опять потянулись долгие секунды бездействия. Наконец предводитель кивнул еще не вступавшему в бой напарнику, и тот осторожно направился к лейтенанту.
«Да они точно издеваются. Решили еще разок станцевать вокруг меня?
– Агатон замер, поджидая приближения нового дуэлянта. Он решил поберечь патроны пистолета. А выстрелы из упрятанного в правой руке механизма уже были истрачены.
– Но у меня еще хватит сюрпризов, чтобы развлечь всю вечеринку!»
Новый латник, что сменил раненого бойца, внезапно остановился. Острие клинка пронзило траву, и длинный меч врага вонзился в землю рядом с подкованным сапогом. Латная перчатка скользнула по броне, отжимая заклепки и расстегивая ремни. Но враг не собирался снимать свои латы. Кольчуга просто провисла на его спине и по бокам. Даже шлем на латнике изменил форму, растянувшись на скулах.
«Это что еще за представление?
– Агатон начал медленно двигаться, стараясь держать в поле зрения всех троих солдат.
– Пехотинцы наверняка заметили сигнал и будут здесь через пару минут. А они продолжают игру. И явно надеются на какие-то козыри в рукаве».
И тут противостоящий ему латник задрожал, словно в лихорадке. Шлем неестественно задергался, руки и ноги под кольчугой начали выгибаться, словно кости стали мягче мокрой глины. Воин скорчился, и Агатон расслышал сдавленный хрип боли и ярости. Лейтенант покосился на остальных бойцов, что окружили его по бокам, отрезая путь к отступлению, но те не спешили на помощь своему напарнику. Напротив, они явно чего-то ждали.
Кольчуга на латнике, доселе висевшая, точно старое тряпье на пугале, туго натянулась на изменившемся теле. Шлем чуть выдвинулся вперед, шея укоротилась, спина сгорбилась, а ноги и руки неестественно изогнулись. Из-за забрала до лейтенанта донесся явно нечеловеческий рык.
«Будто оборотень застрял на половине превращения, - подумал Агатон, с отвращением разглядывая согнувшуюся фигуру, - не дошел до звериного облика, но уже потерял человеческий. Уж не этим ли объяснима сила этой твари?»
Но что-то подсказывало, что ему противостоит не просто группка мутировавших перевертышей. С царапающим скрежетом сквозь кончики пальцев пластинчатой перчатки латника наружу выдвинулись загнутые когти. Существо, покрытое точно впору выкованной кольчугой и пластинами брони, наконец распрямился. Воин стал выше на полголовы, хотя позвоночник и согнулся, как у старухи. Нижняя часть шлема откинулась, открыв выдвинувшуюся вперед, точно у зверя, челюсть. Пасть распахнулась, обнажив ряд острых клыков. Чудная тварь взревела.