Долина туманов
Шрифт:
В холле она услышала, как к дому подъезжает машина. Можно было не сомневаться, что наконец-то приехал Лексус.
– Ну, где же ты был?! – спросила она с веселым возмущением, открывая мужу дверь. – Все заждались, Вовус шипит и плюется!
– Я тут! – ответил ей Алексей своим густым, сочным голосом. И громко крикнул на весь дом и на пол-леса в округе: – Я тут!
Вера схватилась за голову и рассмеялась, а из гостиной выскочил Вовус:
– Черт тебя возьми, Лексус! Почему ты телефон отключил?
– Вот он, – предъявил ему брат свой сверкающий
– О, прибарахлился! – заметила Ася, появившаяся на пороге следом за мужем. – В Гродине еще и не продаются эти штуки, а он уже прикупил! Фраер ты, Лешка, вот что!
Лексус дружески приобнял ее и подмигнул:
– Попроси как следует мужа, он и тебе такую штуку купит!
Ася отпихнула его чуть менее ласково, чем следовало бы.
Запихнув дорогую игрушку обратно в карман, Леха ткнул брата кулаком в живот, тот сыграл боксера в нокауте. Братья рассмеялись, ловко встретились в воздухе ладонями. Раздался звонкий хлопок.
Они были очень разными, эти братья Пушнины. Младший, Лексус, был высоким и светловолосым, как и мать. Черты лица у него были правильными, симметричными. Он походил на военного в штатском – стрижка короткая, осанка прямая, движения точные, взгляд внимательный. Лексус Пушнин имел заслуженную репутацию харизматичного типа с амбициями. Впрочем, обаятельного харизматичного типа с амбициями, позитивного, инициативного и решительного. Каким-то образом он всегда оказывался в центре событий, в самой воронке, а события и люди крутились вокруг Лексуса с нарастающей центростремительной силой.
Вовус был совсем другим. Внешне он больше напоминал отца, умершего несколько лет назад: темноволосый невысокий мужчина с грубовато вылепленным лицом, ничем особо не примечательный и не выделяющийся из общей толпы. Из всех ролей на сцене жизни Вовус предпочитал роль серого кардинала, но парадокс заключался в том, что, как бы он ни старался оставаться в стороне, все равно оказывался втянутым в самую гущу событий.
Свои обязанности они с братом делили примерно так: Лексус взбирался на броневик, чтобы вести за собой народ, а Вовус тот броневик раздобывал, заправлял, пригонял и собирал на перроне толпу.
За четвертой чашкой кофе Пушнины, до того перебивавшие друг друга каждую секунду, примолкли. Вера загляделась в окно, откуда был виден осенний лес и немного неба, затянутого неизвестно откуда взявшейся сизой тучей. Ветки деревьев склонились в одну сторону, значит, тучу пригнал ветер. Из этого следовало, что предчувствия Веры подтверждались – погода портилась.
Проследив за взглядом снохи, Вовка догадался о ее мыслях.
– Сегодня в городе Ангелину встретил, – прервал паузу Лексус.
– Ангелину? – переспросила Вера, оборачиваясь к нему.
Вовка глянул на Асю. Его красавица жена явно страдала, борясь с желанием съесть восхитительную плюшку. Выражение лица Аси было обиженным, как у ребенка, которому мама запретила есть конфеты. Слышала она, в какую сторону свернул разговор за столом, или нет, было неясно.
Алексей, подтвердил:
– Да, Ангелину Метелкину.
– Как Вася? – спросил Вовус, продолжая смотреть на страдалицу.
Словно зомбированная, та протянула руку к хрустальной вазе и задержала ее над пышной маленькой булочкой с лимонной начинкой. Теперь вид у Аси был по-настоящему мученический. Объективно, зрелище было комичное, но Вовка даже не улыбнулся.
– Умер, – услышал он слова брата. – Год лечился в Германии, ну, вы знаете, я вам говорил. И вот умер.
– Как жаль его, – вздохнула Вера. – А Ангелину еще больше жаль. Она, наверное, подавлена?
– Да, – кивнул ее муж, откусывая значительный кусок от пончика с шоколадом. Прожевал и добавил: – Мы говорили с ней минут пять, наверное. Она осунулась, седая вся. Руки трясутся. Сколько ей лет? Тридцать?..
– Бедная Геля, – сказала Вера.
Склонив голову к плечу, Ася погладила сжатую в кулак руку сестры.
– Верочка, давай не будем об этом. – Она улыбнулась сестре. – У Ангелины сын остался, она переживет. Давай-ка я кружки помою?
– Ой, я сама!
Инстинкт хозяйки в Вере был невероятно силен. Она подскочила с табуретки и взялась убирать со стола. Ася допила кофе, Вовус сыто потянулся, Леша достал телефон.
– Ты вообще где был-то? – спросил старший брат младшего.
– Сломался. То есть сломался я еще вчера, а сегодня заехал на СТО, к Авдею, и оказалось, что быстро починиться не получится. Там у меня какие-то трубки дурацкие в аккумуляторе свистят. Даже разбираться не стал. Заплатил три тысячи за эти трубки… А, нет, – поправил он себя, поймав недоумевающий взгляд брата, – не только за трубки. Еще они мне масло сменили, тачку помыли, внутри пропылесосили. В общем, за заботу и уход.
– А чего сразу не сказал? – продолжал докучать Вовус. Он был занудой, что не лечилось. – Ты сказал мне – забери Веру, я потом буду, – мог бы и объяснить, что к чему!
– Некогда было объяснять! – хмыкнул Лексус весело и достал свой айфон. – Позвонил позже, а связи нет. О, смотри, а сейчас – есть!
Составив посуду в раковину, Вера вернулась к столу.
– Леша, покажи нам ту запись, что Аленушка сделала! – попросила она мужа и пояснила остальным: – Помните, она ко всем приставала со странными вопросами?..
– Да, кстати, – оживилась Ася, все же устоявшая перед гастрономическим искусом. – Я так и не видела, что получилось!
Тот послушно стал рыться в памяти телефона.
– Вот оно!
Ася и Вовус потянулись к экранчику айфона. Алексей запустил видео, и Пушнины увидели лицо Аленки, восьмилетней дочери Веры и Лексуса. Она снимала сама себя в директорском кабинете отца и дяди, в центральном супермаркете КУБ (Качественно. Удобно. Быстро). Девочка была очень похожа на Асю, но полностью всей красоты своей тетки она не унаследовала. Тем не менее в ней чувствовалась врожденная женственность, и она явно унаследовала от отца его обаяние.