Должница

Гуляева Евдокия

Если нечего терять в жизни, ничего не имея, начинаешь ценить малое. Дорожить им, придавая большое значение всему, для меня ранее недоступному: будь то горячая вода или дорогой шампунь, пушистое, мягкое полотенце, пахнущее шикарным кондиционером для белья или чашка свежесваренного живого молотого кофе по утрам…

Нежиться дальше не имела возможности, поэтому закрыв воду, завершив все утренние процедуры, оделась в свои спортивные штаны, накинув на себя толстовку, спустилась вниз, прикидывая план и масштаб дома, рассматривая, знакомясь со своей временной вотчиной. Проходя из комнаты в

комнату, на глаз, определяла ценность всему, что находилось в этом доме, трепетно прикасаясь к каждому, интересующему меня предмету, бережно, аккуратно, боясь сломать, уронить или разбить.

Зайдя на кухню, вспоминая вчерашний набор продуктов, уже виденный мной в холодильнике, нырнула за беконом и яйцами, решив пожарить. Быстро найдя сковороду, застряла над дорогущей сенсорной плитой, беспорядочно проводя пальцами по гладкой поверхности, никак не могла совладать с новомодной техникой. Была настолько занята ее укрощением, что не заметила, как ко мне сзади подошел Сергей и, накрыв мою кисть своей ладонью, помог разблокировать варочную поверхность. Многозначительно хмыкнув, отвернулся, включая кофемашину, которая заработав, выдохнула ароматом свежемолотого кофе.

— Доброго утра, Слава.

— Доброе. Завтрак сейчас сделаю, — затараторила я.

— Я не завтракаю. Только кофе. Обязательно черный, очень крепкий, без сахара.

Запоминаю, следя за его действиями, примечаю каждую деталь…

— Дома в течение дня бываю редко. С утра уезжаю на работу, появляясь, как правило, ближе к ночи или уже после полуночи. Обедаю и ужинаю в клубе, поэтому с готовкой можешь не заморачиваться.

Поставив передо мной кружку горячего свежесваренного кофе, вторую, взял с собой, выходя из кухни…

— Я с молоком пью, — пробурчала себе под нос, смутившись, непривыкшая к чьей либо заботе.

— Главное, запомни какой пью я! — услышала смех из гостиной…

* * *

Весь день занималась уборкой, зорко находя недоработки приходящей уборщицы, исправляя, ставя себе на заметку ее неаккуратность. Была предупреждена, что ужинать не придет, но решила приготовить. Да, старалась выслужиться, трудом отблагодарив протянувшего мне руку помощи человека. Готовить я умела, этому меня научила жизнь. Я легко могла из крайне ограниченного количества продуктов приготовить вкусное блюдо, конечно, не изысканный шедевр, но по-домашнему идеально. В который раз просмотрев содержимое холодильника, остановила свой выбор на жареной картошке с луком и котлетах.

Последний час пролетел совсем незаметно, напевая себе под нос я выключила плиту, закрывая крышкой сковороду с приготовленным ужином, оставляя ее здесь же, на видном месте. Протерев за собой рабочую поверхность стола, доводя чистоту в кухне до идеальности, вытерла руки о полотенце, оглядываясь на часы.

Я ждала его…

Интуитивно знала, что не приедет, что ожидание мое ему не нужно, как и уже совсем остывший ужин, но упрямо продолжала отсчитывать минуты, сидя на диване в гостиной, ухом пытаясь поймать шорох шин по гравию подъездной к дому дорожки…

Ночные сумерки постепенно накрывали засыпающие вокруг дома. Оглушающая тишина вокруг была мне не привычна, так как, живя практически в коммуналке

с тонкими стенами, я, то и дело, слышала гомон окружающих меня звуков. Здесь все было по другому: непривычно тихо. Совсем не страшно, очень необычно, успокаивающе ново…

Как только перевалило за полночь, поняла сразу, что не приезжает потому, что не один. Отвернувшись к спинке дивана, легла поудобнее, закрывая глаза, пытаясь выкинуть из головы мысли о нем и предательски изводящие сознание картинки его времяпрепровождения. Яркие, обретающие четкие, мнимо-реальные очертания, они кислотой сомнений разъедали мой разум. Я отчетливо видела его руки, но не на своем теле, трогающие, ласкающие, но не мою кожу…

Щемящее чувство одиночества накрыло с головой, как лоскутным одеялом, сшитым из обрезков сомнений, неуверенности в себе, и воспоминаний о том, как была им отвергнута. Саднящий, застрявший в горле комок грусти никак не рассасывался, а распирал изнутри, все больше разрастаясь, подпитываемый неожиданно возникшей тоской.

«Ревность? Нет, конечно! Просто глупость, мной придуманная!»

С этой мыслью я заснула…

* * *

Приехал поздно, задержавшись в мужской компании, пытаясь заставить себя просидеть в клубе как можно дольше, чтобы доказать самому себе, что с легкостью смогу держаться от нее на расстоянии, сбрасывая с плеч придуманное мной, неконтролируемое желание и орущие эмоции, растравленные девчонкой.

Зайдя в дом, оторопел! Пленительный аромат жареной картошки маняще звал на кухню…

Рот моментально наполнился слюной, вызванной, разбуженным запахом аппетитом. Следуя за ним, отбросив ключи от машины на столик у двери, первым делом заметил хрупкую женскую фигурку на диване в гостиной. Непривычно. Склонив голову на бок, молча, не подходя к ней, рассматривал ее, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Волна домашнего приятного тепла исходила от спящей девушки, задевая меня, снова будя во мне сотни противоречивых чувств, от которых пытался избавиться весь сегодняшний вечер.

Все к чертям! Снова накрыло!

Проходя на кухню, не включая свет, подошел к стоящей на плите холодной сковороде и поднял крышку…

Словно мазохист, стоял, смотрел на приготовленный для меня ужин и не решался его попробовать! Проснувшийся голод скручивал желудок, но вместе с аппетитом появилась злость на себя, от нежелания становиться зависимым. Закрыв раздражающий рецепторы, искушающий сюрприз, вышел из кухни, проходя мимо своей спальни, не задерживаясь, прямиком в примыкающий к спортзалу большой бассейн. Быстро разделся и, не включая верхнее освещение, обнаженным прыгнул в холодную воду.

Огромные панорамные окна пропускали достаточно лунного света, который отражался на плавательной дорожке, поэтому подсветка была излишней. Нырнув, проплыл до середины бассейна, потом, привычным кролем, набрал темп, восстанавливая сбитое от не проходящей злости дыхание, заставляя уснувшие мышцы поработать. Долго, до изнеможения, до отторжения выдуманной зависимости, вырывая желание с корнем, выбиваясь из сил…

Не моя. Не моя… С каждым нырком и последующим широким гребком рукой, твердил, вбивая в себя бередящий душу факт.