Должник
Шрифт:
Он ни о чем конкретно не думал. Просто фиксировал предметы, и все. Потому как если бы пришлось все обдумывать, то тут же следовало бы вспомнить, как его припечатали выстрелами вот к этому столу. И кто произвел эти самые выстрелы. А вот этого ему не хотелось. Раз за разом возрождать в душе боль не было желания.
Лера вернулась, держа в руке знакомый ему предмет. И, увидев его, он почувствовал, как засосало под ложечкой. Это было его оружие.
И Лера это тут же подтвердила:
– Твой пистолет. Он был при тебе,
– Ну да, – грустно усмехнулся он. – Как в настоящей больнице. При выписке пациента все его вещи возвращаются.
Он взял пистолет, вытащил магазин, проверил его, остался этим осмотром вполне доволен.
– Ты нашла меня истекающим кровью, с оружием, – он говорил неторопливо и как бы нехотя. – Зачем я тебе понадобился?
– Ты во всем ищешь умысел? Даже когда тебе делают хорошее?
– С некоторых пор – во всем, – он сунул пистолет за пояс и досказал: – Особенно, когда тебе делают хорошее.
– Если кто-то поступил с тобой паршиво, это еще не значит, что и остальные люди должны с тобой так поступать.
– Очень даже значит, – не согласился он, но доводов не стал приводить. – Ты продаешь мастерскую. Если ты надеялась, что я помогу тебе в этом, то, боюсь, ты ошиблась. Здесь я плохой помощник. Можно сказать, никакой… Если на тебя наезжают… То в этом случае ответ тот же. У меня своих проблем полон рот. И у меня совершенно нет времени.
Если он ожидал бурной реакции от девушки, то глубоко ошибся. Ничего не произошло. Она лишь вытащила из кармана листок бумаги и протянула ему:
– Возьми. Здесь мой телефон. Если что – звони.
Она будто обещала, что если ему вновь потребуется помощь, она эту помощь ему окажет.
– У меня такое ощущение, что мне тебя никогда не удастся понять. Сколько бы мы ни были друг с другом.
– Но мы уже расстаемся, – напомнила она. – А поэтому зачем терзаться?
А вот тут он бы поспорил. Она дала ему свой телефон. Значит, она была не против потерзаться.
– Что я могу для тебя сделать? – он погладил ее по щеке.
– Все, что можно, для меня сделал мой уродец муженек.
– Я в смысле хорошего, – обиделся он.
– А в этом смысле я постараюсь сама. С некоторых, как ты выражаешься, пор за себя я борюсь только сама.
Он нахмурился. Ее последняя фраза прозвучала – я доверяю только себе. Но в слова было вложено столько энергии, что в них было невозможно не поверить.
Он отвел взгляд от Леры:
– Ты не одолжишь мне этот «Гольф»?
– «Гольф»? – у нее в глазах застыло удивление.
– Я его починил. Так что можно поездить. Не знаю, сколько, но можно.
Лицо ее осветила легкая улыбка:
– Не знала, что эту рухлядь можно починить… Бери. Можешь насовсем. Не думаю, что с этой машиной мастерская выглядит в более выгодном
– Она не будет выглядеть в выгодном свете в любом случае, – заверил он.
– Я постараюсь что-либо придумать, – успокоила она.
Но он не придал этим словам значения. Тогда не придал. А стоило бы. В тот момент он был уже далеко от этой девушки. И от этой мастерской.
Хотя пришлось еще задержаться.
– Ты был в пиджаке, – сказала она.
– Что? – не сразу понял он.
– Когда я тебя нашла истекающим кровью, ты был в пиджаке, – разъяснила она.
Конечно, он был в пиджаке. Не ходил же с оружием, открыто торчащим из-за пояса брюк. Он помассировал голову, как бы пытаясь избавиться от провала в памяти. Неожиданно посерьезнел.
Девушка вновь покинула мастерскую и вернулась с пиджаком.
Он взял пиджак, а затем пожал плечами:
– Это не мой.
– Как и рубашка, – не стала спорить она. – Ты не забыл, что получил две пули? Как понимаешь, они не могли пройти через одежду, не оставив дыр. Бери… Это моего мужа. Вы почти одинакового роста, так что тебе он будет впору. Как и рубашка.
– У меня в пиджаке были документы…
– Я их переложила. Они во внутреннем кармане.
– Значит, ты все же знаешь – кто я.
– И что?
Он подумал. И согласился:
– И правда – ничего. Только, – он внимательно смотрел на девушку, – что еще было в пиджаке?
– А что-то еще было? – она пожала плечами. – У тебя были только документы. Ну и оружие, само собой.
Он не стал спорить. Он и сам отлично понимал, что иного и быть не могло. Иначе зачем было всаживать в него две пули?
– Давай-ка я лучше посмотрю напоследок на твои раны.
Это было точно лучше. Лучше, чем терзаться вопросами, на которые у него не было ответов.
Он остановил «Гольф» у старой пятиэтажки. Знакомый дворик. Такой же, как и раньше, неухоженный и неубранный. Знакомый подъезд, возле которого частенько кучковались алкаши, складываясь друг с другом на пол-литра сивухи. Сейчас алкашей видно не было. То ли они еще не просохли от выпитого накануне (имело место утро), то ли уже успели наскрести деньжат и подались к магазину.
Так или иначе, но в подъезд ему нужно было войти. Если бы кто-то находился возле подъезда, ему пришлось бы подождать. Он не хотел попадаться на глаза. Впрочем, эта возможность оставалась и сейчас, когда возле подъезда никого не было. Внутри могли оказаться. Однако с этим придется смириться.
Он неторопливо выбрался из машины. Оглянулся, как затравленный зверь, никого не увидел и двинулся быстрым шагом к подъезду.
Скособоченная дверь противно скрипнула. Даже в светлое время суток в подъезде было темно. Лампочек, сколько он помнил, здесь никогда не было. Ничего не изменилось за прошедшее время.