Должностные лица
Шрифт:
— Прекрасная идея! Проверку отложим до твоего приезда. Шибаев не спал до утра, думал, искал броню, но контрмера пока рисовалась одна — ехать и везти знамя. И на прицепе если не самого министра, то, на худой конец, Рахимова, сказав ему, что если уж начнут копать, то и до него доберутся.
Утром Шибаев отбыл в Алма-Ату, успев предупредить и Васю, и Каролину, и Прыгунова, чтобы навели порядок и не допускали проверки в его отсутствие. Никому ни слова пока, что комбинату присуждено знамя. Объявить, что директор в командировке, подождите пару дней, уважаемые товарищи из прокуратуры. А потом сюрприз — присвоение звания коллектива коммунистического труда, вручение переходящего знамени за успехи на предоктябрьской вахте, после чего в свете наших достижений ваша проверка будет очень даже полезна.
Угораздило же их явиться в такой момент, в чем причина? Сначала
Нет, сейчас они прибыли по сигналу более серьезному и доказательному. Все-таки закон подлости существует — у Шибаева валом шапки пошли, из Москвы стала поступать благородная пушнина, Мавлянов не подвел, четко работает конвейер: товар — деньги, товар — деньги, — и вдруг пакость в самый неподходящий момент. И выплата у него четкая, перед ноябрьскими праздниками он всем выдал оклад и на комбинате, и за его пределами. Было, правда, некоторое огорчение, в канун праздника позвонил Башлык — срочно нужны двадцать тысяч. Шибаеву это не понравилось, он предпочитает сам увеличивать ставки, а тут вдруг такая инициатива, тем более, что к Башлыку он не обращался давно, не утруждал ничем. Шибаев принес ему десять, остальное через неделю. Башлык раздраженно потребовал именно сегодня — его вызывают в Алма-Ату. Пришлось Шибаеву ехать за добавкой. Вернулся, вручил и проворчал, что его прижимают все ощутимее — в деле мало, а в доле много. Башлык опять сказал, что можешь рассчитывать на мою поддержку, но не забывай, с кем имеешь дело. Вот так оно и получается для Шибаева, с одной стороны можешь пасть разевать, а с другой — не забывай про намордник.
Не дают работать. На вопрос, кто мог дунуть в прокуратуру, есть ответ: многие. Прошла ревизия Дутова, долгая и дотошная. Дело удалось замять, борцы за честность остались с носом, а ведь уже злорадствовали, объявляли родным и близким, что Шибаева с его лавочкой на той неделе прикроют. Не вышло. Дутов привлекал для ревизии пенсионеров, а уж те честняги, столько в них зла непотраченного, любой из них мог направить сигнал с точными и убедительными данными, вот что особо опасно.
Ладно, Шибер, терпи, зло на земле неистребимо, это даже нормально, когда пишут, стучат, кляузничают. Ты прищучиваешь Васю и Каролину, иначе растащат все к чертям, а кто-то тебя прищучивает, ибо ты тоже горазд растаскивать. И тех, кто выше тебя, контролируют, чтобы не зажрались, так вот оно и идет этаж за этажом. Лети, давай, пока не слетел.
Задуманный маневр удалось решить в Алма-Ате гораздо легче, чем он ожидал, Рахимов сразу согласился ехать, тут же все обговорил с министром, и на другой день они вылетели в Каратас.
Торжество устроили по высшему разряду — во Дворце труда, в президиуме сидели почетные шахтеры, почетные металлурги, все в регалиях. Был духовой оркестр. Вручили знамя, объявили о присвоении цеху пошива звания коллектива коммунистического труда. Не забыли пригласить и уважаемых товарищей из Москвы. Был концерт самодеятельности, Тася Пехота исполнила под баян матросский танец, а Шевчик спел «И знает счастье, что оно счастье».
Мельник в президиуме не сидел, Мельник на комбинате не появлялся, хотя прилетел в Каратас впереди лайнера и сейчас держал руку на пульте. Одного из проверяющих, старшего советника юстиции Толика, Мельник знает, они вместе парятся в Сандунах. Толик узкий специалист по мехам, последним его делом была история в Казани, там погрузили контейнер соболей, опечатали, прибыл груз в Москву, пломбы на месте, а контейнер пустой. Исчез также офицер, капитан милиции, который персонально отвечал за погрузку в Казани. Толик ездил туда выяснять. Спустя месяц, они встретились в Сандунах. Мельник за шашлыком поинтересовался, нашелся ли капитан. Куда денется, — ответил Толик, — всплывет со временем, а пока ни соболей, ни капитана. Шибаев видел в Москве, в магазине «Богатырь», шапку мужскую из соболя, одну — 1666 рублей.
Началась проверка. Шибаев представил все документы и потребовал разыскать жалобщика и примерно наказать, сколько можно? Производство без конца лихорадит, то ревизия, то комиссия, то лекала заберут, то цеха опечатают, — ну как в такой обстановке работать? Нас терроризируют анонимщики, они приносят государству ущерб и никакой пользы. Толик, старший советник, подтвердил, есть подсчеты, проверка одной жалобы с выездом из Москвы на место, стоит две с половиной, а то и три тысячи рублей. Каждая проверка. А жалоб тысячи.
Торжества во Дворце не смутили проверяющих, каждый защищается, как может, спокойно к этому отнеслись. Однако учли, что в обстановке подъема и поощрения на мелочи кое-какие отрицательные им придется закрыть глаза. А пока они увидели, что комбинат пользуется авторитетом не только в Каратасе, но и в Алма-Ате, и если выводы их проверки будут слишком категоричными, то неизбежны трения, звонки и нажимы сверху.
На третий день проверки усталый и похудевший Мельник объявил, что в честь целого ряда важных событий созывается сауна у Цыбульского. Надо поприветствовать товарищей из Москвы, а среди них не только бдительные проверяющие, но и бдительно отвечающий на все вопросы Михаил Ефимович. Приглашен областной прокурор, естественно, приглашен актив комбината, в частности, Махнарылов, пришла пора посвятить его в деловары высшей категории, ванна ему грозит из шампанского. Кстати сказать, Вася бухтел, недоволен был, что звание такое высокое, почетное присвоили не ему, а цеху пошива. Но гляньте, люди добрые, что они шьют? Той зимой Вася сам надел их продукцию; проносил до весны, а за лето шапка села так, что не напялишь и на макушку, вся скособе-нилась. В последнем слове Вася добавил еще одно «е», где надо, — для доходчивости, уж очень он был недоволен, и его недовольство могла скрасить только ванна из шампанского.
Для узкого круга было сказано, что обязательно будут три девушки — Рая, Тая и Мая, блондинка, брюнетка и шатенка. Ну и совсем никто не знал, не ожидал, что Мельник пригласил еще и своих друзей по овчинам Калоева и Магомедова.
Глава двадцать девятая БРЫЗГИ ШАМПАНСКОГО
На дворе врезал первый ноябрьский морозец градусов под двадцать, мела поземка, мороз вышибал слезу — это на дворе, снаружи, а внутри, в сауне, было тепло, уютно, под негромкую музыку плавно сменялись цветовые пятна, малиновые, оранжевые, зеленые, все приглушенно, в легком пестром сумраке. Никто никуда не спешил, говорили негромко, дружески, легко смеялись, помогая и себе, и другим испытать все тридцать три удовольствия. Музыка, бассейн, парильня, вино и шашлык, карты и шахматы, занятный разговор, свобода в главных ее видах — свобода слова, дела и тела. Один ходит нагишом, как в Полинезии, другой закутался в простыню, как в Индонезии, третий в шапке парится и в рукавицах, как на Земле Франца-Иосифа. Здесь легко поднимаются тяжелые проблемы, и накоротке решаются длинные дела, поскольку САУНА — это Система Автономного Управления Нашим Аппаратом. Люди ходили, сидели, купались, грелись, парились, переговаривались, выпивали, постепенно их голоса становились все громче, при желании можно было выделить не только отдельные слова, но и остроумные фразы и даже нестандартные мысли, например, о том, что супердержавы могли добиться преимущества простым способом — наделать роботов для всех стран на ключевые посты, на конвейеры, а у себя держать команду «стоп». Чуть что, нажал кнопку — и перекур на всей планете. Зачем тогда атомное оружие?
В бассейн плюхнулись одна за другой девицы, повизгивая, заманивая, тела их влажно лоснились. Все острее доносился запах шашлыка, растравлял аппетит, и в предвкушении обжираловки всем стало веселее. Вслед за девицами в бассейн стали плюхаться особи мужского пола, потом потребовал к себе внимания кудрявый мужичок, приземистый, грудь бочонком, и стал говорить, что он в гробу видел прокуратуру, он рабочий класс. Его негромко призвали к порядку, он легко успокоился и вскоре стал ходить, обращаясь то к одному, то к другому:
— Будьте добры, извините, конечно, что такое термокаракала? Говорят, на сто тысяч тянет.
Включили вентилятор, шашлычный дух развеялся, потянуло тонким восточным запахом.
— Уж не горим ли?
— Так пахнет анаша. Похоже вон те девицы забили косяка. Становилось все жарче, музыка не смолкала, вместо лирической
мелодии врубили песню: «Как-то раз за божий дар получил он гонорар, в лукоморье перегар на гектар». Хриплый баритон прогорланил песню, последовало объявление: «Сейчас будет посвящение в деловары высшей категории». Грянул марш, кудрявый мужичок, рабочий класс, вышел на кафель в трусах ретро времен футболиста Боброва, с лампасами и до колен, к нему подскочили почти голые девицы, начали поливать его шампанским спереди и сзади, пытались и в рот налить, но кудрявый отплевывался: «Отрава! Политура!»