Дом для непрощённых
Шрифт:
Белый пепел, засыпающий кофейные столики, прыщавый кассир с оттопыренными ушами, и клокочущий голос мужчины: «Это трасса И-51, малыш. Это место мёртвых»… О нет, я не забыл. Я хорошо помнил все, что произошло в том зале, но мой мозг отказывался верить в то, что все это было на самом деле. Возможно, это был шок после аварии, возможно. перевозчики незаметно впрыснули мне наркотик, вызывающий такие правдоподобные галлюцинации… Но я не мог верить. Я не мог смириться.
– Я кое-что покажу тебе, Эд, - неожиданно произнёс мужчина и поднялся.
–
Нахлынувшие воспоминания терзали меня, вернулась головная боль…
– Голова болит? – с сочувствием произнёс Красная Бабочка.
– Ничего, скоро должно пройти! Это последствия трассы. Обычным людям нельзя там долго находиться. Мне иногда кажется, что она сама – живое существо. Не совсем живое, конечно, но думающее и чувствующее. По крайней мере, меня она к себе не подпускает.
Он аккуратно взял свечку за серебряную подставку и подошел к двери, которая сливалась с обшивкой стен, и которую я сначала не заметил.
– После тебя, - произнёс мужик и нажал на ручку.
Дверь легко распахнулась, и оттуда не вырвались языки пламени, или какая другая чертовщина.
Ладно уж, уговорил. Может быть, это позволит расположить к себе странного мужика. Надо восхититься тем, что он мне покажет, сказать, что я раскаялся в содеянном, ну а потом, на радостях, может, он меня и отпустит. Точно, как сразу в голову не пришло! Дескать, жаль мне и все такое…
За дверью оказался небольшой темный коридор, такой узкий, что два человека не могли идти рядом. Повеяло могильным холодом, и я пожалел, что ступил сюда. Сейчас он запрет меня в этом отстойнике – и финита ля комедия.
В конце коридора была каменная откатная дверь-колесо. Нечто подобное я видел в Турции, когда был на экскурсии в подземельях Каппадокии. Огромный жернов с небольшим отверстием посредине был немного отодвинут в сторону.
Возможно, я бы оттолкнул следующего за мной по пятам человека, и дал стрекача из этого пугающего места, но воля покинула меня, и, точно загипнотизированный, я пролез в образовавшуюся щель и оказался в очень странном месте. Вслед за мной, отрезая путь к отступлению, сюда протиснулся мистер Красная Бабочка.
Мы оказались в пещере, освещённой свечами. Их было тут очень много, сотня, а, может, даже две или три. Свечи были расставлены по ступеням, выдолбленным в скале и даже по полу. Некоторые уже почти догорели, а другим предстояло ещё гореть и гореть. И все они были чёрными, точь-в-точь как та свеча, которая стояла на столе мужчины, и которую он сейчас аккуратно держал в руке.
– Что это, твою мать, такое? – проговорил я, забыв о своём намерении быть паинькой. – Мы сатану, что ли вызывать будем?
Я ощущал страшный озноб. Несмотря на то тут, то там горящие огоньки, в пещере стоял страшный холод. А может, я просто заболевал ото всей чертовщины, творящейся со мной.
– Огонь имеет очистительную силу, ты так не считаешь, Эд? – поинтересовался он.
– Считаю, - кивнул я, ощущая страшную тоску. – Эти свечки… это ведь не просто свечки?
– Каждая чёрная свеча – это чёрная душа непрощённого, - помолчав, ответил мужчина.
– Пока свеча горит – прощение заслужить ещё можно. Есть шанс, что воск станет белым.
В его золотистых глазах плясали отблески пламени, делая их пугающими и… умными… хитрыми… всезнающими… Я не смог правильного подобрать слова.
Только сейчас я, наконец, осознал, что все, происходящее со мной – не игра, не чья-то глупая шутка, и сюда не ворвётся спецназ, чтобы спасти меня от этого пугающего человека в красной бабочке. Подозреваю, в том месте, где я оказался, нет спецназа. Трасса И-51 привела меня в совсем иной мир, где всё, или почти всё, подчиняется человеку, который стоит передо мной.
– А если не станет? – сглотнув, спросил я. – Если свеча догорит?
– Значит, вышел отпущенный срок. Значит, этого человека уже ничто не исправит, - печально произнёс мужчина. – Значит, его ждут Небесные Похороны.
От последнего словосочетания по мне пробежала дрожь. И, кажется ещё, у меня трясётся нижняя челюсть.
– Но они, как правило, устраиваются здесь редко, - заметил Красная Бабочка. – Живущие в этом доме прикладывают все усилия, чтобы их душа стала белой, и чистыми возвращаются в свой мир. Поверь мне, сюда не возвращается никто. Пойдём-ка. Даже мне нельзя тут долго находиться.
– Конечно, здорово, что вы мне всё это рассказали и даже показали эту… пещеру, - в замешательстве промолвил я, когда мы, минуя коридор, вновь оказались в кабинете. – Но мне-то теперь что делать? Как мне вернуться домой?
Мужчина нахмурился.
– Всё-таки сильно, наверное, Галактион Гермогенович тебя ударил. Неужели ты ничего не понял? Свеча, которую я туда принёс – твоя свеча, непрощённый.
Что? Как? Я резко ощутил недостаток кислорода, умоляюще глядя на Бабочку. Но он больше не был тем добрым дядечкой, отвечающим на все вопросы, и называющим меня так, как называют все домашние.
– Здесь, в моём Доме ты искупишь свою вину, - хладнокровно произнёс он. – Или тебя ждут Небесные Похороны.
7.
Раиса.
На втором этаже атмосфера царила не такая мрачная, хотя бы из-за того, что стены здесь не были выкрашены синей краской, как в тюрьме, а имели довольно-таки приятный оливковый цвет. Кое-где полы устилали светло-зелёные ковры. Так же здесь было много света, так как на протяжении всего коридора я насчитала целых восемь огромных окон.