Дом для непрощённых
Шрифт:
Я кивнула, стараясь не выдавать того, что её энтузиазма я вообще не разделяю. Да и пристальный взгляд Марты уже начинал действовать на нервы. Среди добродушных и весёлых людей в кругу она сразу выделялась своим надутым видом, а уж на меня и вовсе взирала так, будто я нанесла ей личное оскорбление.
Перед тем, как всех распустить, Наставник сказал:
– Не забудьте, что сейчас у вас полчаса свободного времени, а потом приходите в трапезную.
– Распорядок в нашем Доме – это все, - с улыбкой произнесла Наставница, подойдя ко мне, когда все разошлись.
Про то, что в тюрьме тоже есть распорядок, я
– Так же, как и дисциплина. Ты должна неукоснительно слушаться меня во всём.
– Я поняла, Наставница, - смиренно кивнула я.
На мой вкус, сфальшивила, но ей эта фраза понравилась необыкновенно:
– Ты хорошая девочка. Мне кажется, ты пробудешь у нас совсем немного, и Владелец простит тебя.
– А кто это? – тот час же уцепилась за нового персонажа я.
– О, Владелец – это хозяин нашего дома, - с почтением проговорила Наставница. – Он дарует каждому непрощённому шанс полностью измениться. Когда ты осознаешь свои грехи, Владелец простит тебя
Ох ты, какой добрый дядечка! Но хотя бы что-то стало вырисовываться. Меня затащили в это весёлое местечко, чтобы я искупила свои грехи, коих, у меня, честно говоря, многовато для человека, даже ещё не справившего двадцатилетие.
– А как он поймёт, что я раскаялась и исправилась? – этот вопрос интересовал меня чрезвычайно.
– Владелец знает всё о душах людей, - улыбнулась Наставница, и от этой улыбки мне стало как-то совсем нехорошо. – Он самый мудрый, самый добрый и самый понимающий из всех, кого я знаю. Любые твои потаённые желания, любые отвратительные мысли… Ты даже не успела подумать, а он уже знает.
Тааак, только всемогущего дяди с возможностями телепата мне и не хватало! Будем надеяться, что дамочка просто меня запугивает. Чтобы исправление шло интенсивнее.
– Не бойся, - улыбнувшись, Наставница накрыла мою кисть своей мягкой ладонью, и мне тот час захотелось убрать руку. – Владелец милосердный. Главное, чтобы в тебе было стремление исправиться, а уж он это разглядит.
– А если не разглядит? – вырвалось у меня. – Если он сочтёт, что я не исправлюсь уже никогда?
– Конечно, этого не будет, - ей-богу, безмятежная улыбка Наставницы уже стала порядком меня раздражать.
– А всё-таки? – не унималась я.
– Ты же приложишь все усилия, чтобы заслужить прощение, ведь так? – вопросом на вопрос ответила Наставница и заглянула мне в глаза.
– Конечно, Наставница, - я опустила ресницы.
Похоже, тут нельзя задавать слишком много вопросов. Хотя, вполне возможно, всё дело в том, кого спрашиваешь. От Наставницы в этом плане явно ничего не добьёшься. Вообще, не нравилась мне эта дама… Строго говоря, мне тут всё не нравилось, но Наставница особенно. Гретхен и Ганс – персонажи, в общем-то, понятные. Ничего хорошего от них не жди, но, по крайней мере, знаешь, чего от них ожидать. А вот Наставница с виду просто мать Тереза, но меня прямо оторопь берёт от её этих слащавых манер. Впрочем, возможно, я просто наговариваю на человека. Добрые и милые люди мне не очень нравились, и я прекрасно осознавала, почему. В этом есть момент зависти, ведь сама я была далеко не ангелом. Хотя я уже молодец, что могу себе в этом признаться.
Ладно, разберёмся. Может, я действительно попала в филиал
Широкими светлыми коридорами и узкими тёмными переходами Наставница привела меня в большую женскую спальню. Серые стены этой комнаты и койки, стоящие точно выровненными по линейке рядами настроения мне не прибавили. Нет, ну натурально женская тюрьма! На стене висела одна единственная картина, видимо, призванная скрасить мрачность помещения.
Я пригляделась к изображению, и с удивлением узнала очень неплохую копию картины «Возвращение блудного сына». Я, конечно, ничего не имею против Рембрандта Харменса ван Рейна, но видеть его в женской спальне было, по меньшей мере, странно. Ей-богу, если бы эти серые стены были полностью увешаны плакатами с Джастином Бибером, МBAND и Димой Биланом, я бы и то больше обрадовалась.
Что ж, ясно, откуда ветер дует. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять незамысловатый посыл: раскайся и получишь прощение.
И вот тут со мной впервые случилось кое-что странное. Ещё раз взглянув на картину, я увидела, что неизвестный художник не просто скопировал шедевр Рембрандта, но и привнёс в него кое-что своё. Во-первых, на этой картине отец был лыс, а во-вторых, у него было иное, совершенно отличное от оригинала лицо с носом картошкой, глазами немного навыкате и необычными губами: верхняя была намного толще, чем нижняя. Вместо сына он обнимал стоящую на коленях девушку в тёмно-зелёном платье, вроде того, что красовалось сейчас на мне. Девушка была обрита. В полумраке угадывались фигуры старухи, крепкого светловолосого парня, женщины и мужчины в синем.
Я проморгалась, надеясь, что наваждение уйдёт, но стало только хуже. Мне показалось, что странные золотистые глаза персонажа картины неотступно следят за мной.
Брр! Как я буду здесь спать? А если ещё учитывать мою глупую привычку разговаривать во сне, так и вовсе дело швах.
Наставница очень внимательно наблюдала за моим лицом, и как бы я не попыталась скрыть интерес к переделанной картине Рембрандта, она его заметила.
– Вот видишь, ты уже начала исправляться, Раиса, - улыбнулась она.
Если она ещё пару раз так улыбнётся, то я её точно придушу!
– Почему вы так решили, Наставница? – смиренным тоном поинтересовалась я, взяв себя в руки.
– На картине ты увидела кое-что интересное, не правда ли? – заговорщически произнесла Наставница.
– Да, я хотела спросить, почему…
Мой взгляд упал на проклятую картину, и голос пропал сам собой. Это снова был Рембрандт. Без лысого мужика с золотистыми глазами, без обритой девушки и всей здешней шайки-лейки.
– Только те из непрощённых, кто стал ближе к прощению, могут кое-что увидеть на этой картине.
Отлично, может, я тогда домой пойду?
Но вслух я ничего говорить не стала. Похлопала для вида ресницами. Роль не шибко умной девушки-красавицы всегда давалась мне проще всех остальных.
– Вот здесь будет твоё место. Содержи его в чистоте!
Наставница указала на кровать, стоящую возле стены совсем неподалёку от ненормальной картины. На полосатом матрасе лежало аккуратно сложенное постельное бельё, застиранное до непонятного цвета.
– У тебя пятнадцать минут, чтобы застелить кровать, после – обед в трапезной, - сообщила Наставница. – Девочки проводят, правда?