Дом духов
Шрифт:
– Никто и не нарывается. Мы просто хотим уйти.
– Вы два педика?
В баре стало тихо, слышалась только болтовня комментаторши Си-эн-эн. Кальвино сказал себе: «Брось этого болвана, и пошли отсюда, пока ничего не случилось».
Он уже отворачивался, держа руку на плече Бартлета, когда Джек сделал свой ход. Винсент увидел, как он сделал яростный, но неточный выпад кием. Сыщик легко увернулся, схватил руками кий, а потом сильным ударом снизу вверх врезал ему между ногами. Джек упал на колени, как человек, охваченный неожиданным порывом религиозного рвения во время церковной службы. Винсент ждал, когда он поднимется, но Джек получил достаточно, и у него хватило ума не вставать.
– Хорошая работа, Кальвино, – сказал Бартлет, глядя на Джека, который теперь стал на голову ниже, чем он, склонил голову к плечу и посмотрел на него сверху. – Пока, малыш, – бросил он Джеку.
Роберт, облокотившийся локтями на стойку бара, смотрел, как Джек
– Надеюсь, ты надел презерватив, Джекки. Никогда не знаешь, где побывал этот кий.
* * *Шагая через стоянку для автомобилей у «Дусит Тхани», Кальвино гадал, почему такие люди, как этот болван из бара, так далеко продвигаются по плохо вымощенной дороге жизни. Рано или поздно кто-нибудь или что-нибудь сбивает их с ног. Он знал, каково падать. Когда-то его столкнули с вершины жизни, но это было очень давно.
Бартлет подошел к новому белому «Мерседесу», поставил свой чемодан на тротуар, сунул руки в карманы и робко взглянул на Кальвино.
– Я бы и сам с ним справился, – сказал он.
– Конечно.
– Не говори «конечно». Это правда. Он связался не с тем человеком. Он этого не знал. И ты тоже. – Бартлет вытащил из кармана маленький пистолет и прицелился в Кальвино.
– Чанчай, – произнес Винсент, глядя в темноте на оружие.
Бартлет кивнул.
– Мне предложили большие деньги, чтобы я тебя убил. Полагаю, ты доставил людям много неприятностей. Они сунули этот пистолет мне в карман. И десять тысяч долларов на расходы в чемодане. Все, что мне нужно сделать, это убить тебя и ехать в аэропорт Дон Муанг. Только…
– Только что? – спросил Кальвино.
Стоя у отеля «Дусит Тхани», они находились на полпути между святилищем Эраван и Патпонгом. Перекресток. В этом месте надо было выбирать – ехать к святилищу и молиться или идти в Патпонг и пить, и найти женщину на ночь. Позади него возвышался большой, освещенный дом духов на стоянке у «Дусит Тхани».
Бартлет улыбнулся и бросил ему пистолет.
– Они сумасшедшие.
Кальвино поймал пистолет и посмотрел на него при свете от дома духов. Это был русский тульский «коровин» двадцать пятого калибра [27] , карманный пистолет. Он взглянул на Бартлета, который собирался уйти.
27
Калибр 6,35 мм. Надо заметить, что пистолет Коровина, да еще и в Таиланде – большая редкость, поскольку в СССР его прекратили выпускать в 1935 г.
– Куда ты собрался?
– В аэропорт.
– Спасибо, – сказал Кальвино и положил пистолет в свой карман.
– Мне показалось, что они настроены решительно. Они найдут кого-нибудь другого, – сказал репортер, повернулся, поспешно зашагал через стоянку и утонул в толпе людей на улице.
* * *Любой человек, произносящий в Нью-Йорке выражение «дом духов», рисковал нарваться на непонимание. Нью-йоркцы решили бы, в зависимости от того, к кому вы обратились, что вы спрашиваете, как пройти в бар, или интересуетесь ямайским вуду. Никто в Бангкоке не путал то место, где пьют и снимают женщин, с тем местом, куда приходят молиться и просить денег на выпивку и женщин. В эту ночь Кальвино должен был умереть позади дома духов. Ему было непонятно, почему Бартлет бросил ему пистолет. Не хватило смелости? Или он никогда и не собирался его убивать? Или драка в клубе заставила его передумать, когда Винсент не дал хаму его ударить? С таким человеком, как Бартлет, никогда нельзя знать наверняка.
Кальвино шел по пути Бена Хоудли. Идя по следам покойника, он пошел в Эраван, в Клуб иностранных корреспондентов и теперь решил, что настало время дать ответное представление в «Африканской Королеве». Ему хотелось увидеть выражение на лицах, когда он войдет в дверь, по-прежнему живой, и все так же пойдет прямо к ним. Он пытался представить себе, что именно ему нужно. Никто не приходит в Эраван без каких-либо желаний, как и в Клуб иностранных корреспондентов, и в Патпонг. Раньше ответ был простым: Винсент хотел узнать, кто убил Бена. А теперь он хотел получить ответ на другой вопрос: кто тот полицейский и те бирманцы, которые превратили Бангкок в поле смерти. Кто стоит за их жадностью, их стремлением к власти? Может быть, они научились жить, не чувствуя вины, но они никогда не смогут подавить тревожное предчувствие, что когда-нибудь настанет очередь угнетенных. Винсент достал русский пистолет и провел пальцем по короткому стволу. Он был похож на детскую игрушку. У Кальвино был особый закон насчет желаний: если ты понял, чего хотел человек, – это всегда нелегко, потому что в большинстве случаев даже живые этого не знали, – следующим шагом надо понять, кто встал у него на пути.
У него было предположение о том, чего добивался Бен и как он встал на пути сил, далеко превосходящих все, с чем ему доводилось сталкиваться, и как они сокрушили его. А та старуха в Клонг Той видела слезы в глазах крокодила. Эта мысль заставила Кальвино содрогнуться, и он опустился на колени рядом с домом духов на парковке отеля «Дусит Тхани». Разрядил пистолет, высыпав пятнадцатимиллиметровые патроны на землю. Потом наклонился и положил его за тарелкой с ананасом и апельсинами. Там бон – делать заслугу – было тайским выражением, когда приношение делали Будде в храме. В доме духов применяли тайское выражение лиан пи – усмирять духов. Лиан пи Вичая был мешочек героина. Имя Бунмы, того катои, которого Кальвино убил над баром «Африканской Королевы», значило «заслуга приходит». Стоя на коленях, Винсент думал о защите и заслуге; его мысли были полны тайским словом бун. Заслуга была сделана, заслуга пришла. Но заслуги было недостаточно; она была для следующего мира. Чтобы выжить в этом мире, требовалась защита мирских богов. Как человек с загубленной верой Кальвино просил духов дома духов об одном: о возможности вернуть хоть часть веры в этот мир и в следующий, той веры, которая у него когда-то была. Там бун или лиан пи всегда были такой смесью: заслуга или защита рождались, когда ты отдавал то, в чем нуждался. Отдавал нечто ценное за что-то еще более ценное. Что было такой вещью для Вичая? Что искал парень в доме духов общины?
Кальвино пытался вспомнить молитву, одну из тех молитв, которые запомнил, когда был служкой в алтаре. Но его память была пуста. Он вспомнил, как Кико прилаживала золотой листик на ухо слона в Эраване. Это воспоминание вызвало у него улыбку. Позже она размазала золотой листик по его руке. Это на счастье. Потом ему пришло в голову, что вера его детства принесла то, что было потеряно: чувство покоя, которое приходит, когда ты не боишься.
Ему все время везло, подумал Кальвино, поднимаясь на ноги. Он подумал о том, сколько сотен людей шли в бар «Африканская Королева» в поисках святилища иного рода, где им повезет. А потом были парни вроде Бена, которые питали честолюбивые надежды получить прибыль из каждого святилища в Бангкоке. Он снова посмотрел на русский пистолет. Его лиан пи духам этого места сделан, и он пошел прочь, бежал с парковочной площадки, как человек, который чувствует себя под защитой мирских богов.
Глава 17
Фотофиниш
Перед универмагом Робинсона толпа уличных детишек погналась за Кальвино с криками:
– Мистер, вы хотите мальчика? Можно сделать, можно доставить вам удовольствие…
Это были покинутые, бездомные дети, восьми, девяти, десяти лет. Дети с голодными глазами на тонких, как спички, ножках, они бегали от одного прохожего к другому, от одного мошенника к другому, оценивая каждого фаранга – что ему надо? Он покупатель? Или охотник до маленьких мальчиков? Кальвино зашагал быстрее, не обращая на них внимания.
На него налетела другая группка ребят, сжимающих в руках товарные чеки универмага: собрав достаточно чеков, они получали подарки, предназначенные для активных покупателей магазина. Их быстрые худые тела преградили Кальвино путь к отступлению. Он боялся смотреть в их поднятые лица, лица детей, вымаливающих то, чего больше не существовало на этих улицах, – человечность.
В конце концов дети сдались, повернули назад и побежали за другим фарангом. Кальвино пробирался вперед, но медленно. Восемь лет назад человеку на костылях требовалось минут десять, чтобы добраться от универмага Робинсона до входа в Патпонг. Теперь полузащитник «Нью-Йорк Джайентс» [28] с трудом мог бы сделать это за двадцать минут. Он протискивался по краю тротуара, превращенного в базар торговцами с самодельными деревянными тележками, столиками, одежными стойками, китайскими велосипедами, детскими колясками, проволочными клетками с пушистыми животными, кадками с мороженым на сухом льду, тележками со свежими фруктами. Все это было втиснуто в массу извилистых, узких проходов, открывающихся и закрывающихся, словно началась какая-то крупномасштабная миграция торговцев. Продавцы, которые пытались отодвинуться назад в узком, тесном туннеле, натыкались на гирлянды голых электрических лампочек и неоновые трубки дешевых стрип-баров. Тысячи хлопчатобумажных рубашек, ремней, джинсов, аудиокассет, игрушечных кроликов, собак, белок, козлиных черепов, перьев редких птиц, серебряных украшений и медных Будд, а также десятки уличных прилавков с едой, пропитавших отравленный воздух запахами, несущимися от столиков, стульев и тележек.
28
Американский профессиональный футбольный клуб (американский футбол).