Дом духов
Шрифт:
Ламонт выглядел усталым, у него были черные мешки под глазами, и он смотрел на Кальвино с настоящей ненавистью.
– С какой маленькой проблемой?
– Деньги, много денег от операций бирманцев по контрабанде наркотиков из порта Клонг Той. И кто-то сказал: «Эй, Ламонт – хороший парень, почему бы не попросить его помочь?» А вы подумали: «Почему не использовать инвестиционный клуб Бена? Пропустим деньги за наркотики через клуб». Скажите мне, когда станет тепло.
Ненависть исчезла с лица Ламонта. Капельки пота высыпали у него на лбу, он старался смотреть прямо перед собой на выставку компьютерных книг.
– Бен умер. Оставьте все остальное в покое, мистер Кальвино.
– Вы втянули Бена в эту сделку. Вам нужна была помощь, друг, человек, который сможет предусмотреть все возможные случайности. Я кое-что проверил. Вы с Беном вместе учились в Хэрроу. Вы дали ему прозвище «Червь». Наверное, потому, что он любил садоводство. Может быть, вы вместе гуляли. Может, вместе изучали историю. Может быть, вы вдвоем списывали на экзаменах. Рано учились срезать углы. У меня есть много «может быть» насчет вас с Беном, но вы уже уловили идею. У вас была возможность и предыстория, чтобы провести аферу через группу фарангов, не умеющих отличить сделку с обратной премией от отзыва. Только что-то не сложилось, и я думаю, именно вы знаете, что произошло.
Ламонт повернул кольцо-печатку с рубином на левой руке против часовой стрелки. Это был нервный тик.
– Бен был моим другом. И точка, – сказал он, уворачиваясь от зазывалы, ринувшегося за туристом в зеленых шортах, коричневых носках до лодыжек и сандалиях.
– Но вы поссорились, – произнес Винсент, блефуя. – Бен надул вас с деньгами. И поэтому вы его убили.
Ламонт отвел взгляд от окна, пытаясь понять выражение лица Кальвино. Говорит ли он серьезно, враждебно, гадает или сошел с ума?
– Я не убивал Бена.
– Но вы, возможно, знаете, кто его убил.
Ламонт огляделся вокруг и вздохнул.
– Они вас убьют, мистер Кальвино.
– Кто – они?
В глазах Ламонта плясали насмешливые искры.
– Думаю, вы уже это знаете. – И прибавил: – Вы не сможете их тронуть. Никто в Бангкоке не сможет.
Винсент поманил пальцем Ламонта, и тот последовал за ним в ночной ресторан за углом. Они сели за угловой столик напротив кабинки, занятой толстым катои, говорившим с американским акцентом, и его компанией из трех юных мальчиков из бара с прилизанными черными волосами. Кальвино заказал две чашки кофе.
– Почему вы рассорились с Беном? И не говорите мне, что сделки не было или что вы не помните.
– Пятьдесят на пятьдесят, – ответил тот.
– И каким был ваш улов?
Он играл с зубочисткой, медленно отламывая маленькие кусочки и бросая их на стол.
– Два миллиона долларов.
Кальвино попытался не выказать удивления, но не сумел. Сколько наркотиков и денег проходило через порт Клонг Той – вот вопрос, на который он не знал ответа. Сыщик с самого начала чувствовал, что клуб мелких инвестиций не был достаточным основанием для смерти Бена и всех смертей, последовавших за ней. Если доля Ламонта составляла два миллиона, и еще два миллиона для Бена, тогда общая стоимость наркотиков должна была доходить до полумиллиарда долларов. Так много денег никак нельзя отмыть через местную фондовую биржу.
– Два миллиона для этих людей – это ничто. Так, мелочь, – сказал Ламонт, который, начав говорить об этом деле, уже не мог остановиться.
– Вы отмывали свои собственные деньги через клуб, а остальное превращали в наличные или золото, – вслух гадал Кальвино.
По тому, как приподнялись уголки верхней губы Ламонта, он понял, что догадка его попала в цель.
Бен купил трех слонов из тика почти в натуральную величину, и они обошлись ему в круглую сумму. Спрятанные в них четыре миллиона долларов превратили слонов в разумное капиталовложение. Мог ли Филип Ламонт, соученик по Хэрроу, прикончить друга за пятьдесят кусков? Это был тот самый человек, владелец нового «Мерседеса», которого заметил Кальвино, когда он выезжал из двора Даенг. Эта машина стоила в Бангкоке сто пятьдесят тысяч долларов. Кальвино никогда не думал, что кто-то мог прикончить Бена за вшивые пятьдесят тысяч.
– Только одна мелочь, – начал было Винсент, а потом замолчал.
– Какая мелочь? – спросил Ламонт слишком быстро.
– Бен вам никогда не платил.
Филип сердито смотрел на сломанную зубочистку.
– Он платил. Вы мне собираетесь говорить, что мне платили, а что нет?
– Я вам говорю, что вы до сих пор ищете свои два миллиона.
– Я ничего не ищу.
– А я считаю, что Чанчай держит вас за яйца и еще сжимает их, – продолжал Кальвино, сложив руки на столе.
– Вы не знаете, о чем говорите. – Ламонт повернулся, чтобы заплатить, достал из кармана деньги и сунул их в пластиковую чашку.
– Я знаю, где Бен спрятал деньги, – сказал Кальвино. – Поделим их пополам?
– Зачем делиться, мистер Кальвино? Вы должны оставить себе все, что имеете. Вы не тот человек, который хорошо ладит с партнером.
У него возникло ощущение, что Ламонт знает о попытках его убить.
– Из-за Чанчая. Наркотики, проституция, азартные игры. И «передоз» для фарангов, ради их паспортов и денег. Одним из них был парень по имени Джефф Логан, – сказал Винсент.
Минуту или больше они молчали. Сыщик думал о том, что Ламонт сразу же охарактеризовал его как потенциального «партнера». Слово «партнер», слетевшее с губ Филипа Ламонта, звучало странно, нереально, словно он выкашлял инородное тело, застрявшее у него в горле. Бен раньше был его партнером. Они были партнерами с самого начала, Бен и Филип. Собственностью партнерства был инвестиционный клуб. Филип Ламонт фальсифицировал бухгалтерские книги своей фирмы и отмывал деньги через счет Бена Хоудли.
– Не хотел бы я быть Филипом Ламонтом, когда китайцы проведут аудит финансовых документов вашей фирмы, – сказал Кальвино. – Или проверят некоторые паевые сертификаты, которые вы выдали.
Ламонт подался вперед на стуле.
– Понятия не имею, о чем вы говорите, – ответил он, теребя кольцо.
– Вы проводили деньги через счет Бена. Может быть, подделывали паевые сертификаты. Я догадываюсь, что Бен ударился в религию. Он начал посещать гадалку. Начал думать, что его реальный партнер находится в мире духов, что это не его старый школьный приятель Филип Ламонт. И он променял вас на духов. Или, возможно, был просто жадный.
Филип Ламонт напрягся, у него заходили желваки на скулах. Кровь отлила от его лица. Возможно, Бен Хоудли видел такое же лицо за несколько секунд до того, как его личный терминал погас. Некоторые говорят, что мошенник выглядит замечательно и полностью владеет собой – до двух последних минут, когда все разваливается и ему приходится бежать.
– И вы вдруг решили, непонятно почему, что мы станем партнерами? – спросил Ламонт, с трудом сглотнув.
– Я устал от того, что в меня стреляют, и от взбесившихся грузовиков, врезающихся в прилавки с лапшой рядом со мной. Это губит мою любовь к лапше и к воде в бутылках.