Дом из красного кирпича
Шрифт:
Если спуститься, на первом этаже увидишь точно такой же коридор, в западном конце которого – кухня. Вчера у меня не было не времени, ни желания обращать внимание на все эти подробности, а сегодня все это показалось очень даже любопытным.
Я не обманулся в своих ожиданиях и застал Анну на месте.
– О, Макс, вы уже встали! – кажется, даже обрадовалась она. – Рада вас видеть. Как спалось?
– Нормально, – не стал уточнять я. – А… где все? Вы обещали мне рассказать, где я оказался!
– Подождите немного, – примирительно улыбнулась она. – У нас завтракают в полдевятого, вот вы
– Это какой-то дом отдыха? – спросил я. – Гостиница?
– Можно сказать и так, – туманно ответила Анна. – А раз вы уж оказались здесь, то не поможете ли мне накрыть на стол?
Конечно же, я согласился (после оказанного мне гостеприимства отказаться было бы полным свинством), и мы очень быстро сервировали стол. Я догадался правильно, ели они не на кухне, а в большой темной комнате, кажется, специально для этого предназначенной. Огромный круглый стол с высокими стульями, камин, старинные часы на стене, несколько низких кушеток у стен, занавешенные тяжелыми шторами окна… Все это куда больше напоминало декорации к какому-нибудь фильму о жизни аристократов прошлых веков, а вовсе не реально существующий интерьер.
Но все было настоящим, я мог не сомневаться.
К назначенному времени стали подтягиваться жильцы. Молодежи среди них и вправду практически не было, но зато все они являлись в высшей степени интересными персонажами.
Когда мы сели завтракать, Анна представила меня присутствующим, и те в ответ тоже назвали свои имена.
Шикарную даму напротив лет сорока пяти, яркую, «жгучую» брюнетку звали Алисия Генриховна Шварц. Очевидно, именно ее рыдания я слышал вчера, но верилось в это плохо: мне всегда казалось, что такие леди не плачут ни в каких случаях. Алисия нехотя ковырялась в поданной Анной яичнице и поглядывала на окружающих с плохо скрываемым презрением. Была она по роду деятельности художницей, что несколько объясняло давешнюю истерику, хотя я все равно мог поверить в нее лишь с очень большим трудом.
Справа от нее сидел пожилой красавец-мужчина, седобородый, с умным взглядом синих невыцветших глаз. Я затруднился бы сказать, сколько ему было лет, но выглядел он, что называется, весьма и весьма «хорошо сохранившимся». Подумав, я бы, может не отказался поменяться с ним местами… Звали его Геннадий Иванович Родионов, и присутствующие иногда обращались к нему «профессор».
Слева от пышущей презрением и холодом Алисии расположился вчерашний знакомец Озерцов, все такой же хмурый и небритый. У меня сложилось впечатление, что все проблемы домоводства сваливались исключительно на него и Анну.
За ним и рядом со мной сидела девочка лет пятнадцати, тихая, светловолосая, угловатая и какая-то болезненная: за все время она не произнесла ни слова и, честно домучив свою порцию, тут же ушла. Это была Стаска.
По правую руку от меня села Анна, и больше к завтраку никого не ожидалось, но, когда все уже приступили к еде, в комнату ввалился худой, тонкокостный парень. На его довольно красивом лице застыло такое выражение, как будто у него последние три месяца беспрестанно
– Что уставились? – агрессивно приветствовал он собравшихся вместо «доброго утра». – Нельзя уже позавтракать, что ли?
– Ну почему же, можно, – тут же засуетилась Анна и убежала еще за одним прибором. Парень буквально рухнул на стул между ней и Родионовым.
– Всем привет, – сказал он и обратил внимание на меня. – О, у нас гости! Ты кто?
Меня здорово подмывало дать ему понять, кто тут кто, но я сдержался и представился.
– А я Дэн, – произнес он лениво. – Просто Дэн.
После этого он замолчал и уставился в потолок – вообще-то, по моему мнению, такое состояние шло ему куда больше, нежели пылкая ораторская речь. Родионов откашлялся и возобновил прерванный его появлением разговор:
– Так как, вы говорите, сюда попали, Макс?
Я еще раз терпеливо объяснил.
– Любопытно, – сказал профессор, хотя тон у него был такой, как будто он вовсе не считает ничего из произошедшего любопытным.
Я вздохнул.
– Кто-нибудь мне наконец объяснит, где мы находимся и что это вообще за дом?
– Вряд ли, – отозвался Родионов.
Алисия вдруг громко высморкалась.
– Из-за этих дождей я скоро совсем расхлюпаюсь, – ни к селу ни к городу пожаловалась она.
– Что за чушь, – растерянно сглотнул я. – О чем вы?
Родионов пожал плечами. В этот момент явилась Анна и принялась споро обихаживать Дэна. Тот принимал ее услуги довольно равнодушно.
– Боюсь, Макс, вы вряд ли скоро попадете домой.
– Это почему?
– Потому что никто из нас – никто! – не может туда попасть.
Я устало обвел глазами собравшихся. Все это здорово напоминало какую-то сцену из дешевого кинофильма, но уж никак не мою жизнь.
– Ребята, спасибо, что вы меня приютили… Но я не собираюсь здесь оставаться. У вас есть бензин или какой-то транспорт?
– Нет, – ответил профессор.
– Велосипед, – вдруг оживился Озерцов. – Даже два, еще один ребячий.
Мне показалось, он издевается.
– Вы мне можете сказать, где мы находимся?
– Нет.
– Но это же ерунда. У вас за окном лежит более-менее нормальная дорога, здесь везде такие. И у вас горит свет и газ, Анна разогревала мне вчера картошку в микроволновке, а сегодня поджаривала яйца на плите. В ванной из крана течет вода – холодная и горячая. Хлеб свежий. Остальные продукты, насколько я могу судить, тоже. Значит, поблизости должен быть город или хотя бы поселок. У вас что, нет соседей?
– Вы очень наблюдательны, молодой человек, – одобрительно заметил Родионов. – Это прекрасное качество. И все, что вы сказали, правда. Кроме одного – у нас действительно нет никаких соседей. В этом доме живет девять человек, не считая малышки, теперь, по всей видимости, будет жить десять… Если вы, конечно, не предпочтете уйти в лес.
Я засмеялся, хотя вообще-то мне стало страшно. Профессор вовсе не производил впечатления психа, и говорил он очень уверенно. И все это нисколько не походило на какой-нибудь идиотский розыгрыш. Такие дамы, как Алисия, обычно не шутят… хотя и не плачут тоже. Так что надежда, конечно, оставалась…