Дом из пепла и стекла
Шрифт:
Мейзи хихикает.
— На секунду я подумала, что она собирается вас ударить. Так глупо с моей стороны.
Нет, я думаю, не глупо, потому что раньше она бы что-то сделала. Но сейчас? О, она будет обзываться и насмехаться надо мной, но она не посмеет зайти дальше, потому что знает, что в этом доме есть люди, которые сделают ей гораздо хуже в ответ.
Мой принц — тёмная сила, но, возможно, когда ты живешь с самой злой ведьмой Запада, тебе нужна тьма под боком.
Следующие
Я люблю эту его сторону. Я не вру. Не думаю, что это грех, если вы вдвоём хотите этого. Или, по крайней мере, это то, что я говорю себе иногда, когда лежу ночью и думаю, как маленькая Синди, хорошая девочка, всегда папина дочка, которая хотела вести себя хорошо, превратилась в, как сказала Айрис, подружку бандита.
*****
В четверг вечером приезжает бронированный грузовик. Одна из женщин с аукциона выходит с пассажирской стороны в сопровождении двух мужчин, запястье одного из них приковано наручником к коробке. Так случилось, что вся семья сидит в большой гостиной, потому что это последний вечер Кэрол здесь. Айрис и Иветте удаётся вести себя хорошо. Джеймс тоже с нами, и последние тридцать минут они с Нико тихо разговаривают в углу, склонив головы. Наблюдая за ними, я начинаю понимать, что Джеймс — это не просто мускулы Нико, а и, возможно, адвокат. Он принимает участие во многих решениях Нико и больше всего похож на его делового партнера.
— О, они здесь, с моей туфелькой, — вскрикивает Иветта, хлопая в ладоши от ликования.
Иветта, Айрис и я подходим к окну, чтобы увидеть, как они подходят к входной двери.
— Технически, это туфелька Синди? — спрашивает Кэрол.
— Нет, — твёрдо говорит Айрис. — Я купила билеты и раздала их с условием, что если кто-то из нас выиграет, то это будет подарок мамочке на день рождения, — она использует «мамочка» вместо «мама», как это делают многие аристократические британцы, что звучит одновременно и по-детски, и по-богатому.
Я вздрогнула от её уверенности.
— Я заплачу тебе за билет, — говорит Нико. — Тем не менее, туфелька принадлежит Синдерс.
— Нет! — кричит Иветта. Слово громко звенит в комнате, а затем она убегает.
Я с изумлением наблюдаю как она выбегает за дверь и мчится в прихожую, где только что прозвенел звонок на входной двери.
— Боже правый, эта женщина одержима всем стеклом, — говорит Кэрол, качая головой.
— Если это так много для неё значит, пусть туфля останется у неё, — я вздыхаю. — Я собиралась отдать её Сиенне, но меня это не волнует.
— Нет, — Нико встаёт и
Я спешу встретить его там, и мы оба пытаемся пройти одновременно. Я протискиваюсь мимо него в коридор, поворачиваюсь и кладу руку ему на грудь, останавливая.
— Пусть она её получит. Оно того не стоит.
Его глаза темнеют, и покрытая шрамом сторона рта растягивается в улыбке.
— Синдерс, я уже несколько дней думаю о том, чтобы использовать эту туфлю на тебе. Я кончил этим утром, думая об этом в душе.
Правда? Но утром у нас был секс. Боже, он ненасытен.
— Пусть она возьмёт её, — я ненавижу мольбу в своем тоне. Я начала противостоять Иветте, но она явно одержима этим, а я — нет.
Лицо Нико темнеет.
— Нет, мне нужно, чтобы она была у тебя.
О, Боже, он звучит таким же помешанным на этой туфельке, как и Иветта.
— Я хочу отдать её Сиенне.
— И ты сможешь. Когда я использую её на тебе, — говорит он мрачно.
— Нико, — я почти напугана похотью на его лице.
— В твоей киске будет миллион фунтов искусства, и ты сможешь кончить вокруг него, и это будет изысканно.
— Нико, ты меня пугаешь, — шепчу я.
— Ну да, привыкай. Это лишь одна из многих вещей в списке развратных действий, которые я хочу с тобой совершить.
— А у меня есть право голоса? — я огрызаюсь, и во мне поднимается гнев.
Иветта открывает дверь, пока мы ведём этот шепотный, но горячий разговор.
— Ты же знаешь. У тебя есть твоё слово. Как только ты это скажешь, я остановлюсь. И всё, что ты хочешь со мной сделать, — не стесняйся. Должен сказать, до сих пор ты была очень послушной.
— Я ничего тебе не сделала, — говорю я, смущаясь.
— Именно, моя невинная маленькая Синдерс. Именно. А теперь извини меня, пока я схожу за твоим призом.
Он целует меня в макушку, а затем идёт к двери, где улыбается женщине, снимающей наручники с коробки и передающей её Иветте.
— Я заберу это, — заявляет Нико.
— Сэр, здесь сказано, что я должна отдать это Синди Кинкейд.
— Да, и эта женщина — не Синди, — Нико тычет пальцем в Иветту. Затем он поворачивается и щёлкает им на меня, будто я его собака. — Синдерс, иди сюда.
Мои ноги несут меня, как будто у меня нет собственной воли, несмотря на то, что я до смерти желаю послать его.
— А, миссис Кинкейд, — женщина улыбается мне. — Теперь я вас помню. Держите. Ваш приз.
Она передаёт мне тяжёлую коробку и делает небольшой полупоклон-полуреверанс, как будто я королевская особа.
Я не знаю, что, чёрт возьми, делать с коробкой. Дверь закрывается, Иветта бросается к ней, но Нико протягивает свою большую руку. Положив ладонь в центр её ключиц, он удерживает её.