Дом из пепла и стекла

Уэбб Силла

Я так сильно бью его слева, что он ударяется об стену, его рука автоматически поднимается к щеке.

— Ты оторвал свои ебаные глаза от двери, чтобы пялиться на мою сестру? — рычу я.

Рената встаёт и движется в нашу сторону, приближаясь в моём периферийном зрении. Когда она достаточно близко, я поднимаю руку, не глядя на неё.

— Не подходи ближе, если не хочешь, чтобы я тебя убил. Я разберусь с тобой позже.

— Разберёшься со мной? — она ухмыляется.

Я поворачиваюсь к ней, и она внезапно сжимается.

— Боже, Нико. Какого чёрта?

—

Твоя жалкая, грязная маленькая игра принесла столько проблем.

— Какая игра? — она притворяется невинной.

Я смеюсь.

— Да ладно, Рената. Мои люди не врут. Не о чём-то подобном, когда они знают, что я или мой отец могли бы убить их за то, что они так на тебя смотрят.

Я хватаю её за плечо и притягиваю ближе.

— Проваливай в дом, надень трусики, и, если ты снова посмеешь опозорить имя Андретти, я прослежу, чтобы тебя изгнали из семьи и не дали ничего, чтобы выжить.

Её лицо бледнеет, когда я отпускаю её. Она тяжело сглатывает, но тихо возвращается к месту, где сидела, и забирает свою сумку, не сказав ни слова.

— Иди с ней, — рявкаю на Лукаса. — И прикоснись к ней или посмотри на неё как-то иначе, чем в качестве её охраны, я заставлю тебя съесть собственные яйца.

— Да, босс, — он выскакивает за дверь вслед за моей сестрой.

— Что происходит? — Джеймс рядом со мной, спокойный, как всегда.

— Синди здесь нет, — я понижаю голос, потому что сейчас я не уверен, кому могу доверять. Уходя от своих людей, всё ещё слоняющихся возле двери, я продолжаю. — Рената засветила моим людям и отвлекла их. Синди, должно быть, выскользнула.

— Хорошо, — он кивает и сжимает моё плечо. — Сохраняй спокойствие. Она не могла уйти далеко.

— Джеймс, зачем ей блуждать в темноте?

— Это её земли. На пути есть фонарики. Возможно, она по какой-то причине вернулась в церковь? Она хорошо знает территорию. Давай, соберём людей и пойдём искать её.

Я приостанавливаюсь.

— Не моих людей, — не могу поверить, что говорю это. Это признак слабости, что я даже рассматриваю возможность того, что они могут иметь к этому отношение. Возможно, они выпустили её нарочно, не смотря на их протесты и действия моей сестры. Может, один из них в сговоре с нашими врагами?

— Это были бы не они, — он решителен в своих словах. — Мы вселили в них страх Божий, когда убили Павла. Я согласен, что пока мы должны держать их в узде, но, ну же, Нико. Это не дело рук твоих ребят, и они нужны тебе прямо сейчас. Все силы на её поиски, верно? Ты доверяешь Сильванову? Волковым?

Я не так давно знаю Сильванова. В прошлом я имел дело с Волковыми и тщательно их проверил. Наши деловые интересы никоим образом не конкурируют, а лишь дополняют друг друга. Со стратегической точки зрения им нет смысла делать что-то подобное. Я нужен им, и иногда они нужны мне. Это симбиотические отношения. Сбалансированы и по мощности. Ты не станешь их портить, и уж точно не будешь брать чужую женщину, чтобы сделать это.

Что касается Сильванова, то он так же твёрд, как и они. Но он благороден, если верить моим сведениям. Предполагается,

что сейчас он вне игры и обеспечивает безопасность для высокопоставленных лиц. Его деловой партнёр — легенда. Человек, который до сих пор наводит страх на стариков с мутным прошлым в глубине России. Андрюс — украинский силовик, склонный к спасению женщин, он или его партнёр ни за что не стали бы стоять за этим.

Я киваю.

— В некоторой степени. Единственный человек, которому я правда доверяю сейчас — это ты. Ты прав, нам нужны наши люди для её поисков, иначе нам будет слишком мало людей.

Джеймс в ответ кивает.

— Идём, поболтаем с Волковыми и Сильвановым.

Через пять минут мы вернулись домой, и впятером скрываемся в кабинете, разговаривая.

Мои люди обыскивают территорию. Кэрол сейчас с ними. Она расстроена и полна решимости найти свою крестницу. Она вернулась в дом, надела дождевые сапоги и куртку, схватила фонарь и вышла в темноту.

— Я не рассматриваю возможность того, что это может быть кто-то из наших врагов, — говорит Джеймс. — Это не в нашем мире. Трогать подружку или любовницу — плохо, но грёбаную жену? Нет. Это совершенно запредельно и приведёт к тому, что их семьи станут мишенью. Жёны, дети, все.

— Да, — соглашается Сильванов своим глубоким, хриплым голосом. Когда он говорит, кажется, что у него больное горло. — Это не выход, да ещё и в брачную ночь? — он выпускает долгий выдох. — Чувак, это что-то личное.

От его слов я замираю. Я поворачиваюсь к Джеймсу.

— Иветта или Айрис.

— Боже, правда? Думаешь, они зашли так далеко?

— Они ненавидят её.

— Я запутался, — говорит Николай Волков.

Я объясняю им всю подлую ситуацию. Брак по расчёту с Иветтой и любовь к Синди. Я предельно честен, и рассказываю им, что шантажировал её, чтобы она вышла за меня. Я объясняю, что Иветта была обижена, и что они с Айрис наверняка планировали как-то отнять этот дом у Синди, но я помешал этому.

— Туфелька, — говорит Джеймс.

— Что? — Сильванов чешет свою щетину. — Туфелька?

— Христос, да. Именно это очень взбесило Иветту, — я выдыхаю. — Иди забери её и приведи сюда.

Джеймс кивает.

— Думаешь, твою жену похитили из-за туфли? — Сильванов выглядит так, будто считает нас всех сумасшедшими, что вполне возможно. Я позволил Саше Волкову рассказать про аукцион туфельки.

Когда он закончил, я говорю Сильванову:

— Иветта хотела эту туфлю больше всего на свете. Она подошла моей жене, и я позаботился о том, чтобы она её сохранила.

Моя жена. Я улыбаюсь от этого, но это похоже на призрак настоящей эмоции, мимолётный, прозрачный, поскольку отчаяние и страх сменяют его почти мгновенно.

По странной прихоти я вырываюсь из комнаты и поднимаюсь по лестнице через две ступеньки в мансарду. Там я смотрю на то место, где стояла туфелька. Она исчезла. Коробка исчезла. От неё не осталось и следа. Я открываю ящики, выбрасывая их содержимое, и делаю то же самое с гардеробной — ничего.

Туфельки нет.