Дом Камня
Шрифт:
К концу ужина, у меня нет сил злиться. Я просто устала.
Все дамы целуют друг друга в щеки и их фрейлины приносят плащи. Мое сердце сжимается снова при виде Фредерика. Я бросаю взгляд на Вайолет и надеюсь, что «аксессуары» вне дома и правило продолжает действовать, она не должна видеть меня в наручниках и с завязанными глазами.
Я увижу ее снова. Мы обе у основательниц домов. Я увижу ее снова.
Она продолжает улыбаться и поглядывать на меня.
Когда я вернулась в фойе, уже оказалась на цепи.
Других суррогатов тоже посадили
Я получаю представление о том, в чем мы передвигаемся. Это гладкий черный автомобиль, такой я видела только в журналах, и я должна признать, это великолепно.
Мы снова ездим по кругу, а потом меня привели обратно во дворец Камня, его я еще даже не видела.
Залы. Лестницы. Я чувствую запах подземелья прежде, чем мы достигнем его, воздух еще более спертый и затхлый. Мне снимают повязку, вместе с поводком и наручниками, и я вынуждена вернуться в золотую клетку.
Я хочу что-нибудь крикнуть Фредерику, но он вышел за дверь прежде, чем я смогла вдохнуть.
Я так хочу пить, но там только одинокая миска с водой внутри моей клетки. Я вздыхаю и подхожу, чтобы ее поднять.
Она застряла.
Я тяну и тяну, но она должна быть припаяна к полу.
Я стискиваю зубы, сдерживаю слезы, и сгибаюсь над миской, чтобы лакать воду языком.
Глава 5
Я просыпаюсь от скрипящих звуков петель и тупой боли в шее.
Должно быть, я спала на нем неподходяще, хотя я не уверена, что есть правильный способ, как спать на каменном полу.
— Доброе утро, — сказал Эмиль. Я села и стала тереть глаза, скользкие от вчерашнего макияжа. Я смотрю вниз, я все еще в том же платье, что и вчера. Теперь измятого и грязного.
Прекрасно, я думаю. Я немного тру глаза, размазывая тени и тушь по своим щекам.
— Не думай о платье, — говорит Эмиль. — Вы ничего не носите дольше, чем один раз.
— А я и не волнуюсь. — отвечаю я, одаряя его только половиной внимания.
Мои глаза сосредоточились на его руках. Он принес серебряное блюдо с соответствующей крышкой и выглядящей, как еда. Мой желудок рычит. Эмиль это слышит.
— Да, я думаю, ты не много съела на ужине у Герцогини дома Озера прошлой ночью.
Где — то в моем мозгу, пытаюсь отметить, что хозяйка Вайолет Герцогиня дома Озера. Но больше мои мысли занимает то, что может быть под серебряной крышкой. Эмиль открывает верхнюю половину двери к моей клетке и протягивает мне поднос. Я хватаю его, слишком голодная, чтобы стыдиться за это, и выбрасываю крышку. Она ударяется о золотые прутья с глухим лязгом.
Я смотрю на поднос, смущаясь. Есть ровно три горошка, один кусочек красного яблока, чаша прозрачного бульона и половина лукового рулета.
Мой мозг хочет быть злым, но мой желудок просто хочет все в рот. Я начинаю с рулета — он горячий, свежий и луковый. Затем отвар, который на вкус соленый и жидкий. Затем яблоко, хрустящее и сладкое.
Я
Эмиль наблюдает за мной с бесстрастным выражением, пока я вытираю рот тыльной стороной моей руку и говорю:
— Готово.
— Ты еще не закончила.
— Я закончила.
Он поджимает губы.
— Ты не облегчаешь свою жизнь.
Я почти лаю, усмехаясь на это.
— В случае, если ты не заметил, Эмиль, я в клетке. Я была изъята из моей семьи, когда мне было двенадцать, и вынуждена терпеть боль и кровотечение с рвотой просто так, и должна выносить ребенка для какой — то странной богатой женщины. Теперь я здесь, и псих пырнул меня колючей палкой, и очередной псих угрожала вырезать прошлой ночью мой язык. Моя жизнь не была легкой ни на секунду.
Но это ложь. Южные ворота были блаженством по сравнению с этим.
Лицо Эмиля напрягается.
— Мы все страдали, 192. Ты не уникальна в этом плане.
Он подходит и открывает дверь в подземелье. Четверо ратников входят, образовав кольцо вокруг моей клетки. Я прижимаюсь лицом к прутьям, пока они не режут мою спину и плечи. Эмиль снимает один из серебряных стержней со стены с кольцом на конце. Он открывает дверь в моей клетке. Мои глаза устремляются от него к ратникам, от них к открытой двери, и обратно.
— Я надеялся, что ты не будешь нуждаться в этом, — сказал Эмиль, — Но я вижу, что ты должна.
Что — то в его ярко — голубых глаз вторят мне, что он сожалеет. Я ненавижу его за это.
Стержень стреляет в клетку, кольцо за кратчайшее секунды обхватило меня твердо вокруг моей шеи. Я хватаю стержень и пытаюсь его выдернуть, но Эмиль сильнее, чем он выглядит. Он тянет, тянет, и метал больно врезается в шею, когда меня тянут, медленно, но уверенно, из клетки. После того, как моя голова и плечи чистые, два ратника схватили меня под руки и тащили меня с ногами. Они ведут меня к стене с окном, где две железные цепи висят на высоте бедра. Я пытаюсь ударить их, стену, Эмиля, что — либо, но их слишком много, и мою голову принуждают к странному углу. После того, как меня приковали, они освободили меня, и металлический круг снялся с моей шеи. Эмиль вешает его обратно на стену, рядом с бородкой всё ещё с коркой моей крови и кожи.
— Отпусти меня! — Около трех футов цепи, приковывают меня к стене за запястья. Я могу только зайти так далеко в любом направлении. Я борюсь против цепи, потянув за них, пока оковы оставляют порезы на моей коже.
Самое ужасное, то, что каждый раз позволяют мне сходить с ума. Я кричу и ругаюсь и воюю, и все это время четыре ратника и Эмиль смотрят издалека с бесстрастным выражением. Наконец, я сдаюсь. Я не понимаю, что я плакала, пока на вкус не пробую соленость своих слез. Я просто стою там, безвольная и опустошенная, в ожидании, что что — то будет дальше. Я вижу взгляд каждого здесь из присутствующих. Я не позволю им думать, что они победили меня.