Дом Камня
Шрифт:
— Один момент, — графиня говорит, как лакей движется к открытой двери. Она поворачивается ко мне. — Ты не будешь говорить. Ты не будешь есть больше, чем три укуса все, что подается. Три. Я буду подсчитывать. Не пытайся общаться с другими суррогатами в любом случае. Нарушишь любое из этих правил и я отрежу твой язык. Ты меня поняла?
Я киваю сразу, отчасти потому, что я верю, что она действительно сделает это, и частично потому что она сказала, что тут другие суррогаты. Здесь есть другие суррогаты.
— Хорошо, — говорит она.
Лакей открывает двери.
— Графиня дома Камня, — объявляет он. — И суррогат.
Глава 4
Мы входим в огромный обеденный зал.
Стены темно-бордовые, свечи, охватывающие все доступные поверхности, а также наполняющие люстру, которая висела над нашими головами. Вся древесина темного цвета и отполирована до блеска. Будто декоратор, выбиравший дизайн, сказал:
— Я мощный и злой. Кто знает, возможно, женщина, которая владеет этим местом, вероятно и есть этот декоратор. Здесь множество фантастических цветочных композиций, а также стол с бутылками спиртного, и большие окна, но, в основном, мой взгляд обращен на других людей в комнате.
То есть на остальных суррогатов. Я больно не могла заботиться о королевском величии.
Я узнаю обеих из Зала Ожидания. Одна из них, блондинка, чей стилист был вынужден создать гигантский улей на верхней части ее головы. Сейчас она выглядит намного лучше, теперь ее волосы ниспадали на спину большими воздушными локонами. Другая, темнокожая девушка с косами, которая, кажется, что она может убить вас, просто взглянув на вас, стоит рядом со старой женщиной в красном платье. Неудивительно, что она смотрит на меня, когда у нас происходит зрительный контакт. А может, и нет. Может быть, ее лицо просто таким образом застыло.
Вайолет нет.
Я не должна расстраиваться.
Молодая девушка, с кожей почти такой же темной, как у Капризного Лица, устремляется к графине и дарит поцелуй по обе щеки. Просто касаясь кожи графини кажется отталкивающим, но целовать ее? Я думаю, что меня бы стошнило.
— Эбони, — она воскликнула, — я так рада, что ты пришла.
Графиня улыбается:
— Я не мечтала бы оставить вас с лицом к лицу этому ужину в одиночку, Александрит.
Аргх, откуда они вообще вылезают с такими именами?
— Она, должно быть, очень уверенная в этом году, — проговорила госпожа помоложе.
— Я не волнуюсь, — отвечает графиня.
Другая женщина смотрит на меня, больше, чем фермер мог бы смотреть лошадь.
— Она такая худая, — говорит она, — Вы уверены, что она сможет справиться с этим?
Физическая сила не так важна, как психическая фортификация, — говорит графиня, — Я уверена, что доктор Фалм не будет иметь никаких проблем с оплодотворением.
Слово заставляет меня испытывать зуд, будто паук ползет по моей спине. Но я не могу не заметить, что эта женщина не относятся ко мне, как эта. Никто так больше не называет своих суррогатов? Это происходит со мной, так как меня, возможно, отдали в абсолютное
Или может быть это просто неприлично так называть своего суррогата в обществе.
Дверь, в которую мы вошли, открылась снова и лакей кричит нам с впечатлением.
— Её величество, Курфюрстина. И суррогат.
В унисон, королевские женщины тонут в реверансе. Блонди, Капризное Лицо и я последовали их примеру. Это платье действительно слишком тугое, для того чтобы сделать реверанс. И я никогда не справлялась с этим дурацким этикетом в любом случае.
— Эбони, — сказала Курфюрстина, как только становится ясно, что мы можем позволить себе выпрямиться, — Как приятно видеть вас снова так скоро.
— Такая честь, ваша светлость, — говорит графиня. — Поздравляем Вас с обеспечением самого последнего лота в аукционе.
Я хочу фыркнуть вслух. Правильно. Это было бы будто какая — то большая конкуренция. Да и кто бы делал ставки против Курфюрстины в любом случае?
Но затем я вижу крошечную фигурку, которая парит за ослепляюще-розовым платьем Курфюрстины, и чувство, будто что — то застряло в моем горле.
Я знаю эту девушку. Я видела ее в комнате ожидания. Она была той, кто выглядел так просто. Она была Лот 200? Ей не может быть больше тринадцати.
Старик, который привел нас сюда входит молча и огибает край столовой, прежде чем исчезнуть через другую дверь.
— Как долго вы думаете, она заставит нас ждать? — Спрашивает Курфюрстина.
— Она, скорее всего, ждет вашего приезда, ваша Светлость, — говорит графиня.
Старик возвращается и ползет вдоль стены и выходит через двойные двери. Через секунду, лакеи стоят, как статуи в разных точках вокруг комнаты. Никто, кроме суррогатов, не обращает на них никакого внимания.
— Ужасающее поведение на аукционе, — сказала, Курфюрстина.
— Она, вероятно, подкупила аукционера, — ответила графиня.
— Ну, это было очень неспортивно. Возможно, правила должны будут ужесточены немного в следующем году.
— Тише едешь — дальше будешь, Ваша Светлость.
Другая королевская особа, молодая, парит вокруг края этого разговора, явно надеясь на приглашение в него. Графиня и Курфюрстина, либо не замечают или делают вид.
Двери на другой стороне комнаты открываются.
Женщина входит. Она одета в красивое голубое платье из шелка, ее кожа, глаза и волосы как у меня. Ее лицо красиво, так неестественно выглядит. Похожа на ледяную скульптуру или пантеру.
И тогда я могла бы меньше заботиться о ней, потому что Вайолет входит в комнату позади нее.
Вайолет!
Я хочу крикнуть её имя, я хочу подбежать к ней и обвить ее руками, чтобы почувствовать, что она в безопасности. Держут ли её в клетке тоже? Это не та пугающе красивая королевская особа, которая делает ей больно вне этих бумажных стен при свечах?
Вайолет видит меня, и всё её лицо загорается. Она выглядит потрясающе, как обычно. Как на аукционе, но еще более моднее. Сверкающий пурпур ее платья заставляют ее глаза светиться.