Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного

Черепанова Ирина Юрьевна

Вспомним, что Елена решила изменить свое имя, потому что оно «не звучит», а имя Светлана связано для нее с чем-то ангель­ским (по мотивам баллады Жуковского). Т. е. образ уже создан, осталось только прийти к внутренним изменениям и имя Светлана дает как раз такую свободу для творчества.

Эдуард — Граф

Эдуард — большой, хороший, округлый, красивый, величест­венный, храбрый, безопасный, гладкий, простой, громкий, длин­ный, сильный, медленный, холодный. «Большое, хорошее, величе­ственное имя, которое характеризуется целым набором по преимуществу положительных признаков. Эдуард человек грубый и мужественный, способный добиться успеха в делах и достичь своих Целей. Помешать ему может только собственная пассивность. По темпераменту — флегматик (что, кстати, способствует пассивности) и зачастую довольствуется тем, что имеет. Личность крупная, он равнодушен и пренебрежителен ко всяким тонким чувствам и мел­ким деталям и нюансам человеческих отношений. ...В

нем полно­стью отсутствуют мнительность и боязливость; возможно, это одна из причин хорошего здоровья. Обладает стойкой психикой, не под­вержен стрессам и не склонен к самоанализу. Интеллект развит бо­лее вширь, чем вглубь».

Граф — тихий, страшный, шероховатый, злой, короткий, угло­ватый, мужественный, темный, печальный, грубый, плохой, туск­лый, пассивный, тяжелый. «1)в раннем средневековье в Зап. Евро­пе — должностное лицо, наделенное судебной, административной и военной властью; в период феодальной раздробленности — фео­дальный владетель; 2) наследственный титул высшего дворянства; в России был введен Петром I».

Если проанализировать тенденцию, то изменение имени Эдик на титул Граф (слово, полностью противоположное по фоносемантическим признакам) усиливает идею пассивности (наследственный титул) и придает облику этого человека зловещие черты (вспомним знаменитого вампира — графа Дракулу).

Мы привели в качестве примеров только несколько вариантов изменения имени, мотивированных стремлением поменять что-то в себе.

Другая мотивация — лучше понять характер и судьбы других людей. Так были выбраны имена Вера, Наташа.

Вера — женщина с нелегкой судьбой (по наблюдениям будущей носительницы этого имени), характеризуется признаками: корот­кий, сложный, радостный. По мнению В. А. Менделева это «имя женщины замкнутой, углубленной в себя, с противоречивым и сложным характером. При эмоциональном восприятии ощущаются только черты надежности (2,59), основательности и устойчивости (3,54). ...Она спокойна, невозмутима, ее почти невозможно чем-то увлечь, а уж надолго и всерьез — затея безнадежная. Одним словом, большинство Вер — натуры флегматичные, хотя в тех редких слу­чаях, когда их что-то задевает за живое, они способны упорно и настойчиво добиваться своего. К сожалению, это натуры не очень глубокие, да и меркантильные, так что достигнутая цель не всегда оправдывает затраченных усилий. Вера редко увлечена своей рабо­той, ее профессиональная деятельность — чаще просто средство заработать на жизнь. Очень много времени она уделяет самоанали­зу, скорее самокопанию, но из-за свойственной ей лени (особенно в молодости) никаких практических выводов, а тем более поступков из этих раздумий не вытекает. И интеллект, и интуиция ее редко выходят за пределы среднего уровня. В компании она скорее за­стегнута на все пуговицы, чем общительна и откровенна. Все это создает ей дополнительные трудности при контактах с людьми, хо­тя с подругами и близкими (их немного) она ровна и приветлива». Вот такую нелегкую «модель» решила примерить на себя участница группы.

Еще одна тенденция — признание гармонии со своим именем — Юра, Александр; нежелание с ним расстаться даже на время. О Юре мы уже писали, а вот имени Александр (кстати, самому час­тотному имени в группе — 4) необходимо уделить дополнительное внимание.

Александр — Саша — Шура

Александр — хороший, храбрый, активный, красивый, мужест­венный, величественный, могучий, простой, большой, радостный, яркий, громкий, сильный. «Это имя соответствует в основе своей сангвинистическому темпераменту с уклоном к холерическому. Бла­городство, открытость настроения, легкость обращения с людьми характерны для этого имени; легкость, но не поверхностность. ...Ум Александров четкий и трезвый, слегка иронический, быстр и много­сторонен. Благородство этого духовного склада, рыцарство — не вспышка и порыв, а склонность, оформленная вроде правила. Имя Александр хочет быть микрокосмом и, когда получает достаточный питательный материал для оформления, то становится таковым: гением. Но эта гармония и самоудовлетворенность имени Алек­сандр может быть не по плечу всякому: не имея сил стать даже большим, он, помимо желания, тянется к великости». «Хорошее и большое имя. Значение „защитник лю­дей“ как нельзя лучше соответствует эмоциональному восприятию этого имени, а признак „величественный“, видимо, подтверждается его судьбой, ведь это имя принадлежало великим властителям про­шлого, императорам и царям. Другие качества согласуются с ос­новными: имя активное, яркое, сильное, мужественное, храброе и могучее. Особенно выделяется признак „храбрый“ — история это подтверждает».

Парадоксальны показатели восприятия уменьшительных имен, осе они, естественно, не так величественны, громки, ярки и могу­чи— это понятно. Но исчезают и другие признаки: «активный», «сильный», «красивый».

Саша — тихий, тусклый, низменный, отталкивающий, шерохо­ватый, страшный, злой, трусливый, медлительный.

Шура — страшный, темный, тусклый, тихий, шероховатый, плохой, низменный, печальный, грустный, могучий, медлительный.

«Выходит, что великолепные качества Александра —

руководи­теля и вождя, защитника общества, нивелируются гораздо менее привлекательными чертами Саши и Шуры в быту: ведь в буднич­ной, повседневной жизни блестящий воин и организатор зачастую не может найти себе места: тихие семейные радости не могут его удовлетворить, и он становится заурядным, скучным, даже неприят­ным для окружающих. Это отражается в восприятии имени: при­знак „величественный“, например, меняется на „низменный“, „яр­кий“ — на „тусклый“, исчезает активность, зато появляется медли­тельность. Признак „красивый“ уходит в тень, а его антипод — „отталкивающий“ становится более весомым, а для имени Саша даже выходит из нейтральной зоны и становится значимым. В об­щем, Александры великолепны в минуты опасности, напряжения, в случаях, когда необходимо принять важные решения, — одним сло­вом, в переломные моменты жизни или в нестандартных ситуациях. Они выходят победителями, оказавшись в безнадежных положениях, но в обычной жизни теряются, иногда даже опускаются ниже сред­него уровня: это уже не хороший, светлый и большой человек, а зачастую плохой и темный. Такова натура Александров — двуединая и противоречивая».

Эту особенность тонко чувствуют писатели. Так, в незабвенном «Золотом теленке» И. Ильфа и Е. Петрова мы встречаемся с Шурой Балагановым и наблюдаем следующую сцену:

«Рыжеволосый молчал, подавленный справедливым обвинением.

 — Ну, я вас прощаю. Живите. А теперь давайте познакомимся. Как-никак мы братья, а родство обязывает. Меня зовут Остап Бендер. Разрешите также узнать вашу первую фамилию.

 — Балаганов, — представился рыжеволосый, — Шура Балага­нов.

 — О профессии не спрашиваю, — учтиво сказал Бендер, — но догадываюсь. Вероятно, что-нибудь интеллектуальное? Судимостей за этот год много?

 — Две, — свободно ответил Балаганов».

Еще более емкий и парадоксальный в своем проявлении образ мы находим на страницах эпопеи И.Шмелева «Солнце мертвых» — плаче о погибели Русской земли, о безвинно погибших от жестокости и голода в 1920 году людях. В главе «Что убивать ходят» мы встреча­ем Шуру-Сокола — это мелкий стервятник, от которого пахнет кро­вью: «Кто сотворил стервятника? В который день, Господи, сотворил

Ты стервятника, если Ты сотворил его? дал ему образ подобия Твое­го... И почему он Сокол, когда и не Шура даже?! Покорный конек возит его по горкам — хрипит, а возит. Низко опустил голову, челка к глазам налипла, взмокшие бока ходят: трудно возить по горкам. Покорен конек российский: повезет и стервятника, — под гору пове­зет и в гору».

Рассуждая о «сдвигающем» действии звучания А. П. Журавлев рассматривает, в частности, названия хищных птиц: «Самые круп­ные, кровожадные и добычливые из пернатых хищников получили „хорошие“ имена: сокол, ястреб. А славу самого „страшного“ сни­скал довольно безобидный коршун, поскольку среди характеристик звучания слова коршун есть такие, как „темный“, „страшный“. В фольклоре, а затем в литературных произведениях и в разговорной речи коршун незаслуженно стал олицетворением злых, темных сил. Ясно, что признаковое значение, столь мрачное для слова коршун и положительное для слов сокол и ястреб, сейчас поддерживается только литературой и словоупотреблением. Мы можем прочитать или услышать словосочетание смотрит соколом или налетел кор­шуном. Во время войны наших летчиков называли соколами, ис­требители — ястребками, а фашистские самолеты — черными кор­шунами. Вот какие „сдвиги“ значений вызвало звучание этих слов!».

Таким образом, И. Шмелев выбрал и соединил самый отталки­вающий вариант имени Александр и самый благозвучный и мифо­логически-возвышенный вариант названия хищных птиц. Шура-Сокол — это то же, что Александр Балаганов, или Шура Пушкин, Шура Суворов, Шура Македонский. Парадокс и абсурд. Впрочем, информация к размышлению также. Такой вот Шура-Сокол — страшный, тусклый, темный, тихий, шероховатый, печальный, мо­гучий, грустный.

Имя — один из ключей к нашему подсознанию. Выбирая новое имя, трактуя имя тем или иным образом мы подключаем человека к континуальным потокам сознания, открываем в нем нечто сокровен­ное, получаем возможность прикоснуться к его душе. Это особый вид транса: «Случалось ли вам, когда-нибудь находить странным ваше имя, произнесенное вами самими. Со мной это часто случается. Я произношу громко, несколько раз подряд, свое имя и перестаю пони­мать что-либо; под конец я не различаю ничего, кроме отдельных слогов. Тогда я перестаю понимать все, забываю обо всем. И, как бы загипнотизированный, продолжаю произносить звуки, понять смысла которых я уже не могу».

О преодолении мифологического барьера и барьера самосозна­ния речь пойдет дальше. А пока результаты эксперимента:

1) Активизация речевых навыков.

2) Изменение языкового поведения (кто говорил долго и нудно, вызывая агрессию окружающих, научился говорить коротко и вы­разительно и т. д.).

3) Исчезновение боязни чистого листа.

3) Овладение новыми методами лингвистического гетеро- и аутовоздействия.

5) Преодоление ряда языковых барьеров (мифологического, профессионального, межличностного, имени и пр.).