Дом корней и руин

Крейг Эрин

Я начала вспоминать. Ведь хотя бы раз такое случалось? Но я так и не смогла ничего вспомнить и просто пожала плечами. Камилла отвлеклась от наблюдений и опустила глаза.

– Не думаю, что тебе было бы интересно ходить с нами на примерки или обсуждать стоимость новой черепицы.

Я снова пожала плечами:

– Ну, может быть, и нет… Но я очень удивилась, когда ты позвала меня с собой сегодня утром. Приятно удивилась, – добавила я.

Уголки ее рта чуть приподнялись, обозначив подобие улыбки, и Камилла сделала небольшой глоток сидра.

У меня создалось ощущение, будто она пытается подобрать какую-нибудь нейтральную тему для разговора, чтобы скоротать время, а значит, я должна успеть сказать то, что запланировала.

Я глубоко вдохнула, собираясь произнести слова, которые готовила целое утро, но почему-то вместо этого выпалила:

– Это из-за меня?

Я уже успела пожалеть, что сказала это, но теперь Камилла наконец смотрела мне в глаза.

– Ты о чем?

– Ты какая-то рассеянная… Не знаю, как будто не в своей тарелке. Я просто… Я просто чувствую, что ты предпочла бы сейчас быть где угодно, только не здесь, не сейчас и не со мной, и мне стало интересно…

– Связано ли это с тобой, – закончила за меня Камилла.

Я кивнула в ожидании отрицательного ответа. Камилла не спеша провела пальцем по следу от кружки на столе.

– Это не… из-за тебя, – наконец сказала она, но в ее голосе не было теплоты. – Ты знаешь, как я люблю тебя, Верити. И ты знаешь, как я ценю, что ты живешь в Хаймуре с нами, со мной. Мы все тебя очень ценим. Уильям относится к тебе как к младшей сестре. Дети тебя обожают.

– Тогда в чем дело?

Камилла ничего не ответила, только поморщилась, когда официантка вернулась с большим подносом. Она поставила на стол тарелки с чаудером, корзинку с крекерами и разложила приборы.

– Что-то еще, миледи? – спросила официантка.

– Спасибо, Винда. Думаю, больше ничего не нужно.

Винда кивнула и перешла к другому столу, прежде чем вернуться за стойку.

– Нас разделяет четырнадцать лет, – холодно сказала Камилла, бросая круглые крекеры в чаудер. – Я бы с удовольствием проводила больше времени с тобой, но… мы сейчас на разных этапах жизни. Очень разных. И так было всегда. Я супруга, мать. Я управляю герцогством и занимаюсь делами при дворе. У меня есть множество обязанностей, о которых тебе даже не нужно знать и волноваться. А ты…

– А я… – повторила я. Куда уж мне до ореола чрезвычайной важности, которым окружила себя Камилла!

Она протянула руку и сжала мою ладонь.

– Ты даже не представляешь, как я рада, что ты здесь, что ты живешь с нами. Хаймур всегда будет твоим домом, и ты это знаешь. Может, я не умею этого проявлять, но я правда очень тебя ценю. Я постараюсь исправиться. Постараюсь… быть лучшей сестрой.

– Камилла, я совсем не собиралась…

– Я стану лучше, – заверила она.

– Вообще-то… Я хотела обсудить кое-что еще, – поспешила сказать я, доставая из кармана письмо герцогини.

Когда Камилла сказала, что Хаймур всегда будет моим домом, мне стало не по себе. В целом это звучало очень мило, но скрытый

смысл ее слов вызывал у меня негодование. Если я останусь дома, значит, никогда никуда не поеду. Не узнаю ничего нового. Не найду ни жениха, ни свое призвание, ни себя. Камилла была привязана к Хаймуру: она взяла на себя обязанность защищать наш дом и острова. Но я… как я могла бы состояться за каменными стенами?

– Вчера я получила письмо от Мерси.

Камилла зачерпнула немного супа и задумчиво подержала его во рту, просчитывая, что я собираюсь сказать дальше.

– Вот как?

– Она подружилась с герцогиней Блема…

– Дофиной Лоран, – нетерпеливо закончила за меня Камилла.

Я кивнула одновременно с ней.

– Да. Так вот. У Лоранов есть сын…

– Александр, – снова перебила она, высыпая в суп очередную порцию крекеров.

– Александр, – подтвердила я.

Каждый раз, когда она сбивала меня с мысли, я волновалась все сильнее, и мне казалось, словно к горлу тянутся спутанные лозы, которые вот-вот задушат меня.

– Он приятный молодой человек, – сказала Камилла, снова устремив взгляд в другой конец таверны. – Но я с трудом представляю, каково это – быть в его положении.

– Каком положении?

– Понимаешь, он инвалид, Александр. Кажется, неудачное падение или детская болезнь, точно не помню… – Она мотнула головой, словно это не имело никакого значения. – У него полностью обездвижены ноги, поэтому молодой герцог передвигается в кресле на колесах.

– Ужас, – пробормотала я, представив, как это будет выглядеть на холсте: маленькая жалкая фигурка на фоне мрачного старого особняка и буйно разросшейся зелени, придающей ему еще более тщедушный вид.

Камилла съела еще ложку супа.

– Тебе не нравится? – Она указала на мою тарелку: я так и не притронулась к еде.

– Я просто… ждала, пока остынет.

– Дай-ка попробую угадать… Дофина донимает Мерси приглашениями в Шонтилаль, так? Она точно хочет свести этих двоих без моего ведома. А Мерси написала тебе, чтобы… спросить, как теперь отвертеться. Так, да? – Она вздохнула и потерла виски. – Нет, правда, иногда она ведет себя совсем как ребенок!

– Что? Я совсем не это хотела сказать.

Но Камилла уже разыгрывала у себя в голове воображаемый сценарий, и ей было не до меня.

– Мерси! – фыркнула она. – Дофина уже, наверное, совсем отчаялась найти кого-то, ведь даже слепому понятно, что сердце этой девочки уже принадлежит… – Она замолкла на полуслове и бросила испепеляющий взгляд на пару, прошедшую на недостаточно почтительном расстоянии от ее стола. – Ну, ты знаешь.

Да. Я знала.

– Но Мерси написала не об этом, – сказала я и, аккуратно достав письмо герцогини, положила его на стол.

Камилла с надменной настороженностью осмотрела конверт и развернула помятые страницы. Я следила за тем, как она читает послание герцогини, написанное яркими чернилами. Один, другой, третий раз. Наконец Камилла отложила письмо.