Дом, который построим мы
Шрифт:
– Я тебе еще раз говорю, что он к нам не пойдет, - терпеливо объяснил Рябинин.
– Он не тот человек.
– Какой он человек, нам неважно, - молвил Веселуха.
– Но он разбирается в финансовых потоках.
Труднее было бы найти вещь, в которой Лукин не разбирался. У этого человека было шило в одном месте. Он, как летучий Меркурий, опылял все темные сделки Севера и Запада. Четыре дня назад он пил водку с одним из сотрудников Комитета Бесценных Бумаг по случаю погашения облигаций городского долга, и тот проболтался, что "на границе слышен шум моторов,
Лукин пил кофе, мир виделся ему в радужных красках. Рядом с ним лежал его маленький телефончик.
– "Интересно, кто первый меня перекупит?" - думал Лукин. Он прикидывал свою будущую зарплату и сдувал пылинки с ботинок.
– Ну, кто там звонит? кого Лукин осчастливит своим беспокойным гением?
– Здравствуй, Лукин, - сказали в трубке.
– Это Ян Веселуха.
– А, да!
– схватился Лукин.
– Привет! Как ты там? живешь?
– Ты мне нужен, - сказали на том конце.
– Иди ко мне работать.
– Счас, - ответил Лукин легкомысленно.
– Шнурки поглажу. А как ты догадался, что я безработный?
– Нутром почуял, - сказали там.
– Ну, приезжай ко мне, обсудим!
– Ладно, - сказал Лукин, - давно не виделись.
Вспомнить, думал он беспечно, друзей, может, чем помочь. Ведь есть же на свете люди, которые... Как ему сейчас обрадуются! Зазавидуют. Ну, он не будет хвастаться. С этими мыслями мелкий жулик Лукин и вошел: Веселуха и Рябинин сидели за столом и смотрели на Лукина жалостливыми взглядами.
Лукину стало несколько не по себе.
– Пришел, - приветствовал его Веселуха.
– Выперли из банка-то?
– Да я, собственно, там и не работал, - почему-то смутился Лукин.
– Выперли, - заключил Веселуха.
– Безработный теперь. Кушать хочешь?
– Сколько дней не ел?
– Рябинин посмотрел Лукину в глаза.
– Только честно!
И навалил банкиру на тарелку килограмм тушеных овощей.
– Ты что, я столько не съем!..
– Идиот!
– вскричал Веселуха.
– Ему нельзя столько, он же голодал. Еще станет плохо по первости-то.
Лукин вертел головой и ничего не понимал. Шутки он тоже любит, но, похоже, эти ребята не шутят.
– Ладно, - продолжал между тем Веселуха, - ничего, поработаешь у нас, оклемаешься.
– Где - у вас?
– спросил Лукин машинально, и выпил водки.
– У меня на фирме, - заявил Веселуха.
– Не вздумай отказываться! Я знаю, что ты гордый, но мы же не милостыню тебе подаем, ты нам на самом деле нужен. Ведь ты все-таки финансовый гений. Хорошо знаешь, где какая рыба и почем. Мы, конечно, не сможем платить тебе много, но на первых порах
– Мама!
– вскричал Лукин.
– На какую еду!
– На какую захочешь, - пожал плечами Рябинин.
– Вкус вкусу не указчик: один любит арбуз, а другой свиной хрящик.
И всунул Лукину в рот большой кусок. Тот почувствовал легкое головокружение.
– Вы что-то не так поняли, - попытался он поведать сквозь мясо.
– Я не голодаю, и мне ничего от вас не нужно...
– Зато нам нужно, - сказал Веселуха.
– Очень нужно.
Лукин проглотил кусок и посмотрел на Веселуху.
– Ты что, серьезно?..
– вымолвил он.
– Ты... меня... приглашаешь работать к себе на свою маленькую дерьмовенькую фирмочку?
– Ее еще нет, - возразил Веселуха.
– Почем ты знаешь, что она будет дерьмовенькая? Это зависит в том числе и от тебя. Нет, ты, конечно, можешь по-прежнему делать деньги из воздуха и бросать их на ветер. Но я советую тебе, просто ради прикола, попробовать поработать на реальный сектор.
Лукин расхохотался от души.
– Нет, Веселуха, - вымолвил он, - в глазах его почему-то прыгали искры, - ты все-таки идеалист. Сейчас я все брошу... и пойду на тебя работать!
Он так сыто хихикал, - поел на чужой счет, - что Рябинин от горькой зависти только крякнул.
– А спорим, что пойдешь?
– сказал Веселуха.
– Зуб даю на холодец, что пойдешь. И прямо сейчас.
Это было фирменное Веселухино словцо, обозначавшее полную и абсолютную уверенность.
– Что, шантажировать меня будешь?
– засмеялся Лукин.
– Зачем?!
– легкомысленно вытаращил глаза Веселуха.
– Силой доводов, так сказать, э-э... красноречием исключительно.
Лукин хихикнул еще два раза. Веселуха подсел к нему поближе, доверительно к нему обратился и начал неожиданно грустным и хриплым, прямо-таки замогильным голосом:
– Неправильно ты живешь, Лукин. А знаешь, почему? Не потому, что ты мелкий жулик. И не потому, что аморальный тип. Нет, не поэтому. А потому, что руки твои не знают никакого ремесла. Ты не видишь того, с чем имеешь дело. Столяр видит свои кресла, садовод - выращенную картошку, футболист мяч. А ты пинаешь воздух, окучиваешь пустоту, тешешь дырку. И сам ты есть отверстие мира, черная дыра, прогрызенная во времени. Я хочу оплодотворить твой талант реальным делом, применить тебя - может быть, ты оценишь, сколь много удовольствия может приносить такая работа...
Так или примерно так говорил Веселуха, и, конечно, никогда в жизни не убедили бы эти слова Лукина, если бы их говорил кто-нибудь другой, или если бы он видел их написанными в книге. Он бы просто не стал их слушать или читать. Но Веселуху Лукин слушал очень внимательно, опустив голову, как пришибленный. Ян Владиславович брал его за шкирку и волок с собой, сделать Лукин ничего не мог.
– Р-р-р, - тихо рычал он, как щенок.
– ...только полный придурок, - твердо и жизнеутверждающе заключил Веселуха, шмякнув кулаком по ладошке.
– Лукин, мне кажется, ты злишься. На кого?