Дом малых теней
Шрифт:
Кэтрин схватилась за уши, пытаясь остановить безумную круговерть в голове. Все ее существо молило об одном — просто побежать следом за этими странными людьми, привлечь их внимание оглушительным криком и покончить со всем наконец. Попросить их опустить занавес над этой хитроумной мистерией жестокости, куда ее вовлекли на правах дурочки, несведущей и бессильной повлиять на ход событий персонажа.
Ведь это она была в центре их внимания. Всему произошедшему была причиной она одна. Очнувшись в заброшенном здании, Кэтрин ступила на последнюю ступень отчуждения. Казалось бы,
Продолжая созерцать гротескную сцену в полуразрушенном зале, Кэтрин была начеку — напряжение распространяло волны болезненной дрожи по всему ее телу. Оторвав взгляд от высокой фигуры в капюшоне, кряхтящей и водящей руками перед скрытым лицом, Кэтрин с ужасом обнаружила, что Леонард обратил лицо в маске в ее сторону. Затаившись на кухне, она поняла — стоит ей услышать направляющиеся к ней шаги, как ее сердце тут же попросту перестанет биться.
Но первыми звуками, услышанными ею после сего неутешительного осознания, были лишь скрип дверей и звяканье цепочки — уже за пределами здания.
Выглянув из укрытия, Кэтрин увидела худую фигуру в капюшоне, обряженную в форму домоправительницы. Женщина одиноко стояла в круге светящего сверху запыленного солнца. Пошаркав ногами, она издала протяжный, жуткий скулеж, будто от острой боли, и слепо обернулась куда-то за спину.
Леонарда и Мод больше не было в главном коридоре. Они ушли, покинули особняк. Двери Красного Дома были вновь закрыты. Почему? Почему они оставили пленницу в капюшоне в зале, как будто специально для того, чтобы ее нашли?
Покинув кухню, Кэтрин нерешительно поравнялась с фигурой. То была высокая худая женщина, напоминавшая кого-то, только что угодившего в аварию — вся ее поза и те звуки, что доносились из-под капюшона, выдавали шок и потерянность.
Оглядев коридор, Кэтрин поднялась на этаж выше. Никого. Мод и Леонард взаправду ушли, нe тронув ее, они лишь привели сюда эту беспомощную незнакомку в старинной форме домработницы.
На голове высокой женщины был мешок, а не капюшон. Грязный старый мешок, чьи края доставали до ее ключиц.
Кэтрин кашлянула:
— Не бойтесь меня.
Женщина издала какой-то обескураженный полувсхлип. Взметнув руки, она помахала ими, будто пытаясь отогнать Кэтрин — или же, наоборот, дотянуться до нее.
— Не двигайся! Пол здесь вот-вот провалится. Они уже ушли? Tы слышишь меня?
Женщина, пошатываясь, пошла на голос Кэтрин. Повернулась вокруг оси — и чуть не упала. Кэтрин, подойдя к ней, придержала ее за локоть. Свободной рукой стащила мешок с головы пленницы.
Даже в этом доисторическом платье с передником, даже производя звуки, мало похожие на нормальную человеческую речь, даже подвергшаяся каким-то совершенно изощренным пыткам, Тара Вудвард все еще была Тарой Вудвард. Стеклянные глаза не помещались в алые воспаленные глазницы, в широко раскрытом рту отсутствовал язык — но даже эти уродства не смогли сделать жуткое существо неузнаваемым.
Снова потеряв равновесие, Тара вырвалась из хватки Кэтрин и сползла по грязной стене к разбитым плинтусам. Обескровленные
— Господи,— услышала Кэтрин собственный голос.— Что они с тобой сделали?
Мысль о том, что надругательство над Тарой было произведено от ее имени, заставила кровь застынуть в жилах. Тара, превращенная в беспомощную инвалидку, — подарок Кэтрин. Она вспомнила слова Эдит и затряслась. Именно они здесь вершат правосудие, дорогая моя, и их справедливость может быть ужасна…
Но Тара же была убита вместе с Майком. Их обескровили. Она видела шрамы на их спинах. Их уложили в ту же ванну, где лысая Эдит некогда восседала, содрогаясь подобно мокрому жеребенку, извлеченному из какой-то омерзительной утробы. Но если Тара была все еще жива, что стало с Майком? Где он и что с ним сделали?
Оставьте одного котенка, избавьтесь от остальных.
Кэтрин подумала о забитых падалью ульях, где пировали тучные мухи, и захныкала.
Бросив Тару, она по разломанным половицам добежала до лестницы. Не дыша, прыгая через ступени и проклиная тесную груботканную юбку, взлетела на второй этаж и пронеслась по коридору — к комнате, где проснулась не так давно. К спальне Эдит. Усыпальнице кукол.
Войдя внутрь, она не нашла сил двигаться дальше, замерев на середине.
— Кто ты? Кто ты? — закричала она на фигуру, привалившуюся к стене, застывшую на ржаной раме кровати посреди плесени и упадка.— Кто ты, мать твою, такая? — она рухнула на колени.— Пожалуйста. Скажи мне. Молю тебя, прошу тебя, скажи!
У женщины на кровати было ее лицо. ТЬт же самый бледный лик, что Кэтрин видела в осколках зеркала.
— Ты — не настоящая я. Ты не я. Ты не настоящая! Ты просто сраная подделка!
Подойдя поближе к кровати, она увидела, что рот сидящей женщины был открыт. Весь подбородок был залит пурпурной кровью. Передние зубы были сломаны — как будто что-то вылезло изнутри нее, оттянув сопротивляющуюся челюсть вниз.
Со стороны тело казалось совершенно лишенным жизни. Руки покоились на ржавом железном каркасе запястьями вверх, одно из которых рассекал надвое карминный на мраморе плоти вертикальный разрез, оставленный скальпелем.
Внезапно некая мощная сила столкнула Кэтрин с места у подножия кровати, где она стояла, и потащила головой вперед к страшной фигуре, почти заставляя лишиться чувств. Она не смогла бы воспротивиться, если бы не какое-то новое, нежеланное чутье, твердившее, что стоит ей лечь на кровать — и она вступит в некий неестественный союз с безжизненным телом, единственно для того, чтобы снова отделиться от него.
Перед глазами замелькали образы — пасечник в защитной маске в заросшем саду, некто за прилавком заброшенного деревенского магазина, гости деревенского смотра…
Кэтрин отшатнулась от кровати и обессиленно рухнула на пол. Она вспомнила топот маленьких ножек, пронесшихся через весь дом к двери ее комнаты, мельтешение вокруг лица… И вот она здесь, в пришедшем в упадок особняке. В единственно реальной его версии.
Так где же она была все то время, когда Красный Дом выглядел совсем другим?