Дом мистера Кристи
Шрифт:
Леону всегда казалось, что худшая черта маньяков – это их непредсказуемость, искаженность их логики. Но вот они столкнулись с тем, кто действует по определенному сценарию, а легче от этого не стало! Чего он хочет? Если движущая сила за серийными убийцами – это страсть, не важно, к чему, то как понять того, кто использует шаблон?
Может, Анна ошиблась? Хотя нет, вряд ли. Когда речь заходила об убийцах из прошлого, она была живой энциклопедией. Ее память хранила подробности, которые ставили его в тупик. Леон уже и не пытался понять, как она это делает, он просто принимал такие знания
Не важно. Их ссоры и непонимание отошли на второй план, хотя и не потеряли своей значимости. Вернулось то чувство, которое было и во время прошлых расследований: чувство силы, которая была только у него, и понимания, на которое способен только он.
Главное – не сказать об этом Диме. Потому что тогда начнутся старые песни про «опасные гены маньяка».
– Хорошо, так что ты предлагаешь? – спросил Дима. Чувствовалось, что уверенность Анны избавила его от собственных сомнений, он убедился, что нашел что-то очень важное.
– Пока у меня два варианта, причем можно выполнить оба одновременно. Но чтобы все сработало, предлагаю сразу опустить условности вроде «ты не имеешь права». Вы сами меня привлекли к расследованию, сами будете мне помогать.
– Ну а что ты можешь? – смутился Дима. – Ты же взаперти!
Леон удивление брата не разделял, он не сомневался, что Анна вычислила уже не меньше десяти способов удрать из своей роскошной темницы незамеченной.
– Эту досадную мелочь я беру на себя, – усмехнулась Анна. – Теперь по делу. Дима, твоя задача – убедить следователей, что здесь серия убийств. Две одинаковые петли – это еще совпадение. Три – факт, который сложно игнорировать. Из всех полицейских, которые связаны с этими расследованиями, выбери того, что поумнее, и обращайся только к нему. Один человек может больше, чем толпа, об этом я вам уже говорила.
– Хорошо, это первая часть, – кивнул Дима. – А вторая какая?
– Вторая – осмотр квартиры Гордейчиков, это единственное место преступления, которое еще сохранилось в нетронутом виде. Пока между нашим убийцей и Джоном Кристи есть только одно принципиальное отличие. Обычно маньяки не гадят там, где живут. Они или убивают подальше от дома, или заводят себе некую нору, условное убежище, куда приводят своих жертв. Но если у них есть семья, то семейный дом для них священен. Кристи был исключением. Он убивал там, где жил с женой, причем жена ни о чем не знала.
– Разве это так важно?
– Это бесконечно важно. Место убийства – это не просто условие, это символ власти над жизнью жертвы. Нынешний маньяк убивает жертв в их домах. Это тоже дом – но это другое настроение, вот что нужно учесть.
Леон не понимал ее в этом, но он и не пытался. Он просто сказал:
– Я пойду с тобой.
Осмотр квартиры, куда в любой момент мог вернуться настоящий убийца, был опасен, да и в целом, Анна сейчас оказалась в уязвимом положении. Никакие ссоры не заставили бы его подвергнуть ее такому риску.
– Это понятно, – сдержанно улыбнулась она. – Потому я и говорю, что действовать мы сможем одновременно. Дима займется полицией, мы с тобой осмотрим квартиру.
– Но если этот тип подражает Джону Кристи, разве это
– Увы, нет. Кроме, разве что, предупреждения: если мы ничего не изменим, трупов будет еще пять.
В этом деле она видела вызов, который не могла не принять. История с наследством Яна была важной для Анны, но вся эта суета начинала утомлять. Журналисты, возмущенные родственники, постоянное внимание… Она, привыкшая оставаться в тени, чувствовала себя загнанной в угол.
Сейчас в ее жизнь вернулся Леон, она снова делала то, в чем была хороша. От этого становилось легче, чем она ожидала.
Они встретились во дворе, неподалеку от дома Гордейчиков.
– Как ты выбралась? – изумился Леон. – Там тебя у входа стая пираний ожидала, даже я не прошел бы мимо них, не потеряв пары конечностей! Хочешь сказать, что дело обошлось одним гримом?
Отправляясь сюда, она не без удовольствия сняла белесый парик, собрала собственные волосы в хвост и сменила длинное платье на джинсы и свитер. Леон был одним из немногих, рядом с кем она позволяла себе быть настоящей… С кем ей хотелось быть настоящей.
Иногда появлялось желание доверять ему больше, рассказать ему всю правду, но Анна понимала, что это непозволительная слабость. Да и не время сейчас – слишком уж важной была их цель.
– У меня свои методы, – уклончиво ответила она.
– И ты не объяснишь мне, что это за методы?
– Как-нибудь потом.
Они прибыли к дому ранним утром – так было спокойней. На двери все еще стояла печать, но их это не волновало. Объяснения с полицией Анна поручила братьям Аграновским, ей хотелось полностью сосредоточиться на деле.
Она уже расследовала дела маньяков раньше. Она могла не понимать их или понимать не сразу, но она всегда чувствовала свою цель. А теперь – нет… Перед ней было преступление, чудовищное, но очевидное, однако она не могла избавиться от ощущения, что здесь скрыто двойное дно. Это преступление, но то ли, которое они видят?
Они вошли в квартиру и закрыли за собой дверь. Свет включать не стали, чтобы не привлекать внимание соседей, и ограничились фонариками.
Жилище семьи Гордейчиков было самой обычной квартирой, не идеально чистой, но вполне уютной. Пожалуй, слишком дорогой для молодой семьи, где работал только один из супругов, но тут объяснение нашлось быстро: квартира досталась Марии в наследство. В остальном же, Гордейчики жили скромно.
А еще – шумно, но само по себе это ничего не значило. Видимая агрессия порой не так опасна, как тихая. Она вся на виду, от нее можно защититься, в ней нет подвоха. Гораздо страшнее, когда пара кажется вполне счастливой, а избиения и унижения начинаются за закрытыми дверями.
Рассматривая фотографии, сувениры и личные вещи Гордейчиков Анна все больше убеждалась, что в этой семье жила любовь – даже замаскированная бурными ссорами. Не было ни намека на то, что Мария тайно собирала вещи, готовясь бежать от мужа в ночь. Она чувствовала себя свободно, знала, что это ее территория. И здесь же она умерла…