Дом моего сердца
Шрифт:
Но как он должен был себя вести? Не обращать на нее внимания целую неделю?
В его собственных интересах сделать так, чтобы принцессе было здесь сравнительно хорошо. Черт возьми, в глубине души он хотел, очень хотел, чтобы она почувствовала, что такое счастье, прежде чем вернется в ту жизнь, к той судьбе, какой он не пожелал бы никому.
Брак – достаточно тяжелое мероприятие и без того, чтобы соединяться с малознакомым человеком. Взять его мать. Для нее стало любимым делом выходить замуж за людей, которых она не знала
Предательская мысль мелькнула в его голове: если бы он был принцем Шошаны, он бы отвез ее на вершину горы только потому, что ей этого хотелось. Затем только, чтобы увидеть, с каким удовольствием она будет смотреть сверху на широкие долины, вдыхать бодрящий воздух. Он бы лепил с ней снеговиков, спускался с таких крутых склонов, что дух захватывает, только ради того, чтобы услышать ее смех.
Если бы он был ее принцем? Вот те на! Да он с каждой минутой влезал во все большие неприятности.
Он, Роунэн, допустил несколько ошибок в последние дни. Одна из них – когда он спросил ее о самом необыкновенном событии в ее жизни. Потому что совершенно очевидно, что это была езда на мотоцикле и все остальное.
Он должен быть очень осторожен, потому что почувствовал перемену своего отношения к ней. Он должен четко показать и себе и ей, что находится здесь на работе, а не в отпуске, и не имеет права развлекаться.
Он не имеет права позволять себе думать о том, о чем думал бы любой здоровый мужчина, видя ее в купальнике каждый день.
Вся в мыльной пене от мытья посуды, она все равно оставалась очаровательной и сексуальной. Он не понимал, как она умудрилась покрыть мыльной пеной свои обнаженные ноги, но она умудрилась.
Она вымазала пеной лицо, сделала себе из пены бороду и усы.
– Посмотрите!
– Сколько вам лет? – спросил Роунэн с напускным раздражением, хотя на самом деле ее радость по всякому пустяку все больше и больше очаровывала его.
– Двадцать один.
– А ведете себя так, словно шесть, – сказал он и тут же раскаялся, потому что она сникла. – Ну ладно, – проговорил он, стараясь быть очень серьезным, – хотите узнать мой секретный рецепт печенья?
Все члены группы «Меч» гордились своей способностью приготовить по-настоящему вкусную еду из того немногого, что оказывалось под рукой.
Спустя час, вся перепачканная мукой, прилипшей к влажной коже, Шошана вынула печенье из дровяной печи.
Роунэн старался сохранить невозмутимый вид. Все печенье было разных размеров, часть его подгорела, часть была совершенно сырой.
– Попробуйте, – предложила Шошана.
Поскольку Роунэн уже один раз огорчил ее сегодня и посчитал, что это было непрофессионально, он, искупая свою вину, взял самое аппетитное на вид печенье и откусил кусочек.
– О, – солгал он, – неплохо для первой попытки.
Шошана попробовала сама, сморщила нос и положила печенье на место:
– Я попробую завтра еще раз.
Он надеялся,
– А теперь пошли плавать, – сказала она. – Вы не смогли бы пойти сегодня со мной? Мне показалось, что я видела акулу вчера.
Не чертики ли прыгали в этих бирюзовых глазах? Безусловно. Шошана поняла, что он не хочет плавать с ней, поняла, что ее нежность пробивала его броню так, как не могла бы пробить ни одна пуля. Она понимала, как он старается не оказаться с ней рядом, когда она была в своем купальнике.
Другими словами, она увидела его слабость.
Он не мог позволить ей видеть это. Он знал одно непреложное солдатское правило: никогда не убегай от того, что напугало тебя больше всего. Никогда. Беги прямо на него.
– Конечно, – сказал он, небрежно пожав плечами. – Пошли.
Роунэн произнес это с бравадой человека, которому поручили разрядить бомбу, а он хотел, чтобы ни единая душа не знала, как он этого боится.
Но, встретив ее озорной взгляд, он понял, что не избавился от этого своего страха. И пришел в некоторое замешательство, почувствовав, что ей удается видеть его насквозь, хотя он достиг совершенства в умении скрывать свои оставшиеся слабости.
Глава пятая
Шошана взглянула на себя в зеркало в своей спальне и ахнула. Купальник был действительно довольно откровенным. Это не имело такого большого значения, когда Роунэн ходил далеко от нее по берегу, рыбачил с острогой и вытаскивал прибитые к берегу дрова, но сегодня он собрался плавать с ней! Наконец-то!
Увидев этот купальник, ее мать наверняка сказала бы: «Вульгарно!» Отец тоже не одобрил бы ее выбора, особенно потому, что она была в обществе мужчины, и притом наедине с ним.
Шошана помнила то опьяняющее ощущение своей силы, которое возникло, когда она почувствовала, как подействовало на Роунэна ее зеленое бикини. Когда поняла, что, как бы он ни противился этому, он находил ее привлекательной. Ей вдруг захотелось ощутить свою силу снова. Она понимала, что течение времени неумолимо. Они уже были здесь четыре дня. Еще три – и все будет кончено.
Ничто не могло остановить ее теперь.
Но в последнюю минуту она, прежде чем выйти из дома, обмоталась огромным полотенцем.
Роунэн ждал снаружи. Он взглянул на нее с каменным лицом, но она была уверена, что увидела веселое изумление в его глазах. Он явно понимал: ее смущало то, что она должна появиться в бикини рядом с мужчиной.
– Посмотрите, что я нашел под крыльцом, – сказал он.
Два комплекта дыхательных трубок для подводного плавания и ласты! Разве можно было выглядеть сексуально или чувствовать свою силу в таком снаряжении? К тому же Шошана не занималась подводным плаванием с тех пор, как была тут в последний раз.