Дом Монтеану. Том 1
Шрифт:
— Что ты устроил? — шепчу я Стану.
— Я? Это он пошёл за мной, да ещё и врезал мне! — возмущается Стан.
Я хрюкаю от смеха, а друг закипает ещё сильнее.
— Не смей, Русo. Не смей…
Я хохочу, облокачиваясь о стену.
— Прости, но это смешно. Ты помнишь хотя бы кого-то, кто мог врезать тебе? Я нет, — продолжая хихикать, пытаюсь взять себя в руки.
— Это не смешно. Я убью его.
— Не убьёшь. Он пастор.
— Я убью пастора.
— Ты не убьёшь пастора. Просто твоё эго задето, только почему? За что он так тебя? С кем ещё ты разговаривал, кроме нас?
— Он говорил о тебе. Он слышал
— То есть подожди. Томaс преследовал тебя, чтобы защитить меня? Это мило.
— Меня тошнит. Это опасно, Русo. Ты, чёрт возьми, не можешь продолжать давать ему разрешение считать тебя умирающим ангелом.
— Вообще-то, я сказала ему, что я дьявол, и во мне нет ничего хорошего.
— Ты что? — выкрикивает Стан. — О чём ещё я не знаю? Может быть, ты уже успела трахнуть его? Или обратить? Или…
— Боже, началось. Хватит, успокоишь свои нервы, приходи домой, и поговорим. Ты меня бесишь, — выхожу из переулка, но Стан идёт за мной.
— Ты моя невеста.
— Это ложь. Я тебе никто. Ты слишком вжился в роль, — равнодушно отвечаю.
— Но ты не можешь предать меня перед этими людьми.
— Я не предаю. Я вежлива, как и следует нам всем быть. Я приветлива и отвечаю так, как меня учили. Тебя тоже учили этикету, Стан.
— То есть я виноват? Я виноват?
— Никто не виноват, но тебе бы успокоиться. Ты ревнуешь.
— Конечно, я ревную! Ты мой друг, а не его! Я здесь ради тебя!
Я останавливаюсь у машины и поворачиваюсь к Стану.
— Знаешь, если тебе так плохо здесь, то уезжай. Я справлюсь, Стан. Но если ты решишь остаться, то не считай, что я тебя умоляла об этом. Да, я позвонила тебе, потому что ближе тебя у меня никого и никогда не будет. Томaс лишь человек и пастор, он был вежлив и мил со мной. Сколько людей было милыми со мной? Только те, кому я плачу за это деньги. А кто-то из людей хотя бы раз помог мне просто так? Волновался за меня? Нет. Это лишь моя ответная вежливость, и всё. Между мной и Томaсом точно ничего нет. Я фригидный труп, если ты забыл. Меня рвёт кровью, я бесполезное существо и скоро умру. Я в курсе, Стан. Но даже если я умираю, и это мои последние часы, то я бы не хотела их провести, ругаясь с тобой, потому что тебе взбрело в голову, что ты можешь указывать мне, как себя вести. Нет. Я всю свою жизнь была заключённой в эти чёртовы правила, но умру свободной, нравится тебе это или нет. А теперь сажай свою задницу в машину и отвези меня домой, из-за тебя я потратила слишком много энергии и хочу спать.
Закончив свой длинный монолог, забираюсь в машину и хлопаю дверью. Стан поджимает губы и цокает языком, чтобы показать мне, что я его не задела, и он всё равно считает себя правым.
Едем в полном молчании и домой мы тоже заходим молча. Я отправляюсь к себе в спальню, а Стан через какое-то время уезжает. Меня жутко раздражает его поведение. Надо скорее разрушить связь между нами, чтобы это не тяготило так Стана. Да, я совершила ошибку, сама её и решу.
Удивительно, но спать не хочу. Я бодрствую уже четыре часа, а это много для меня. Я даже специально ложусь спать, но ничего не выходит. Я включаю сериал на ноутбуке, и он тоже не усыпляет меня. Я хочу выйти и погулять.
Выхожу из дома и оставляю Стану записку о том, что поехала
Глава 12
Ты никогда не замечал, друг мой, что иногда мы тупеем из-за страха признаться себе в наших настоящих желаниях? Не замечал того, что мы начинаем врать и себе, и окружающим, что приводит к ещё большим проблемам и боли? Думаю, ты знаешь, о чём я говорю. В этом мы с вами не отличаемся. Сколько бы ни было нам лет, какой бы опыт мы ни накопили и через какие тернии ни прошли, мы тоже любим врать себе. Любим, ведь так мы защищаем себя и свои принципы, которые вложили нам в головы родители и наше общество. Ты думаешь, что мы очень отличны друг от друга? Разочарую, мы слишком похожи, поэтому вы уже не замечаете нас среди себе подобных, и поэтому мы все в опасности. Мы расслабились и стали жить спокойно друг с другом. Отчасти, конечно, спокойно, но всё же мы больше не воюем, как раньше.
Смотрю на церковь, рядом с которой бегают и играют в снежки дети, смеясь и бросая их друг в друга. Рядом с ними стоят их родители, о чём-то живо болтая. Я бросаю взгляд на коробку с моим пожертвованием, затем снова на церковь. Это было глупой идеей. Но родители меня учили, если ты можешь помочь людям, то помоги, а не только думай об этом. Я поступила так, как мне говорили, но почему-то не чувствую, что поступаю сейчас правильно. После того, что случилось между Станом и Томaсом, не хочу, чтобы он решил, что я бегаю за ним или того хуже влюбилась, как глупая дурочка. Я не подвержена этому чувству. Я же труп. Практически труп, так что не могу испытывать никаких чувств к человеку. И это чертовски глупо. Сколько раз я уже назвала себя и свои поступки глупыми? Сотню того с момента, как решила ввязаться в эту затею.
Ладно. Я просто быстро отдам своё пожертвование и уйду, мне даже не придётся встречаться с пастором. Это будет безболезненно.
Выхожу из машины и достаю большую и тяжёлую коробку. Сделав глубокий вдох, я направляюсь к входу в церковь, и все люди, находящиеся на улице, со мной здороваются. Приходится им кивать и улыбаться в ответ. Боже, почему они все здесь? Им работать не надо? Ну или там смотреть телевизор или что-то ещё, к примеру, продолжать свой род в такой холод?
Оказавшись в церкви, в которой, кроме трёх прихожанок, уже практически нет людей, как и самого пастора я чувствую себя более уверенно. Нахожу глазами женщину, работающую здесь, и иду к ней.
— Добрый вечер. Простите, могу ли я поговорить с вами?
Пожилая женщина улыбается мне и кивает.
— Конечно, дитя моё.
— Отлично. Я принесла пожертвование, — произношу и ставлю коробку на одну из лавок.
— Ох, как это благородно с вашей стороны. Вы же Флорина, не так ли? Недавно приехали к нам?
— Да. Всё верно. В общем, я принесла это, купила в магазине. Вчера пастор помог мне, но я нечаянно разбила посуду. И я подумала, что это будет равное восполнение того, что я уничтожила, — открыв коробку, показываю новый сервиз.