Дом Монтеану. Том 1
Шрифт:
— Потрясающе, я ещё и эгоистка. Ладно, Томaс, спрашиваю сейчас. Где ты был всё это время? Почему тебя не смогли обнаружить? Много ли встречал таких же, как ты? Что случилось с тобой в прошлом? Ты сбежал из деревни, а где жил? И…
— Погоди, слишком много вопросов. Я же говорю, ты нетерпелива. Тебе нужно знать всё и сию же секунду, так не бывает, Флорина. На всё нужно своё время. И сегодня я готов рассказать тебе что-то одно, завтра другое. Иначе мы выберемся отсюда только через пару месяцев.
— Ладно, сойдёт. Начинай. Я хочу знать всё, что ты сейчас готов мне рассказать.
Томaс смотрит на меня крайне внимательно, словно прикидывая в голове, может ли он мне доверять или же нет? А я жду. Он сказал, что я нетерпелива, а я очень терпелива, раз до сих пор не откусила ему голову за затянувшуюся паузу.
— Хорошо. Но поклянись моей душой, что ты никогда не расскажешь обо
— Я клянусь твоей душой, что никто не узнает то, о чём ты мне расскажешь. Никогда, — выдыхаю я.
Томaс улыбается мне и кивает. Ему, оказывается, было это очень важно. И он поставил на кон самое ценное, что у меня есть — себя.
Глава 28
Вампиры любят болтать о себе, нам просто хочется покрасоваться в первые сто лет, насколько мы крутые. Мы рассказываем всё, в том числе и о том, кто мы есть. Но чем старше мы становимся, тем меньше нам хочется разговаривать, тем больше информации сохраняем втайне и тем сильнее опасаемся открывать свои души, которые предпочитаем считать тёмными. Мы любим быть драматичными. У нас ведь все эмоции и чувства обострены, поэтому если мы страдаем, то делаем это похлеще, чем ты, мой друг, видел в фильмах. Поэтому, когда приходит время, чтобы рассказать о себе, то мы все испытываем трудности. Нам нужны подсказки.
— Ты жил в деревне? Но ты явно не с рождения жил на Аляске.
— Мы перебрались туда в пятнадцатом веке, в самом начале. А до этого жили на территории современной Венгрии, в лесах, в очень дремучих лесах.
— Так близко к нам? Почему же мы о вас не знали? — хмурюсь я.
— Твой отец знал.
— Что? — Я шокировано привстаю, но Томaс одним лишь взглядом заставляет меня погрузиться обратно в воду.
— Да, я видел его. Я вспомнил об этом, когда увидел его портрет. Раньше я не знал, как его зовут. К нему обращались обезличено, но я запомнил его лицо. Он приезжал к нам несколько раз, мой отец принимал его, и я был удивлён, что он улыбался ему. Мой отец был жестокой мразью. Он прятал все улики процветающего у нас рабства, как и меня тоже прятал. Но я подсматривал. Я был ещё мал, чтобы понимать, кто это. Когда я немного повзрослел, то отец поведал мне, что нас окружают плохие вампиры. Те, кто хочет нашего подчинения и смерти. Они не принимают нас, и мы платим им золотом за свою возможность жить. Они собирали с нас дань и не трогали нас, поэтому мы нападали на деревни и воровали людей. Мы продавали их другим вампирам. Сначала обучали быть рабами и продавали. Зачастую это были дети. Он говорил, что если я уйду дальше деревни, то меня убьют за нарушение нашей договорённости.
— Это же ложь. Да, мой отец собирал дань, но иначе было нельзя. Мы жили среди людей и войн, да и дань была мизерной, — шепчу я.
— Я ничего не знал о вас. Это тщательно скрывалось от меня. Но меня научили воспринимать вас врагами. Теми, кто убил мою мать. Мама не успела выйти из деревни, из-за сильного стресса она кричала на отца и сказала, что не хочет воспитывать убийцу. Потом убежала, и… через несколько часов отец сообщил мне, что её убили вампиры. Я ненавидел их. Они забрали у меня мать. И я хотел отомстить. Я подумал, что будет здорово познакомиться с главным вампиром. Он приехал снова и улыбался мне, там же был и твой дядя. Я узнал его на картине. Они были вместе там, как и ещё несколько мужчин с картин. Отец отослал меня и приказал не высовываться, но я всё же подслушивал. Я слышал, как твой отец предложил моему войти в их клан и жить среди своих, в их замке. Он был другим. Не таким, каким я его себе представлял. Я мог ощутить его искренность и ни капли жестокости. Я даже мог увидеть, что он хотел помочь нам. Но мой отец отказался, сказав, что мы никогда не сможем быть одной семьёй. Он выгнал его, но я догнал твоего отца.
— И… что? Почему он не помог тебе? Не забрал тебя?
— Он предложил мне уехать с ним. Он был готов забрать меня, но вмешался отец и не дал мне уйти. Он наказал меня за предательство. Лишь один я из всей деревни постоянно получал наказания за любую провинность, даже если это было и чепухой, вроде пролитого на землю молока или чего-то в этом духе.
— Но ты же мог сбежать?
— Не мог. Каждое наказание состояло из нескольких этапов. В меня втыкали ножи, чтобы обескровить и сделать слабым. Я засыпал, чтобы выжить, и тогда меня
— Боже мой, — от ужаса я прикрываю ладонью рот. — Это же ужасно.
— Да, и когда я увидел Стана, затем услышал твой голос, то понял, что здесь есть вампиры. Здесь есть рядом лагерь и помощь. Я решил сбежать и готовился к побегу много столетий. И мне практически это удалось бы сделать, если бы не видения, которые начались внезапно. Они сковывали моё тело, вынуждая испытывать физическую боль. Вот таким скрюченным и в лихорадке меня поймал отец. Для него это было жутким предательством. Меня снова наказали, бросили в высушенный колодец и замуровали там. Он обещал, что я сдохну за своё предательство. И я умирал. Не считая горячки, которая забирала много сил, у меня не было ни еды, ни воды. Я не мог разбить стены. Меня похоронили под землёй.
— Тебя кто-то спас? Кто-то помог тебе? — шёпотом спрашиваю я.
— Да, меня спасли, — кивает Томaс.
— И кто это был?
— Ты.
Я приподнимаю брови.
— Это невозможно. Меня не было там.
— Ты была. Да-да, это была ты, Флорина. Сейчас я это понимаю, когда встретил тебя и познакомился с тобой. Но тогда мне казалось, что это ангел. Я слышал шёпот в своей голове. Ангел говорил мне, что я сильный и знаю, как выбраться оттуда. Я смогу. Ангел постоянно шептал мне вдохновляющие слова. Он подсказал мне, что я должен кусать самого себя, в моём теле есть кровь, она сильная и поможет мне. Я доверился этому шёпоту, и это, действительно, придало мне сил. Сначала я пытался разрушить верхнюю кладку кирпичей и выбить доски, но это было безрезультатно. Затем я начал разбирать колодец изнутри, и мне удалось добраться до земли. Я копал очень долго, пока не выбрался наружу. Не знаю, сколько прошло лет или месяцев, пока я сидел там, но, когда выбрался, деревня была пустой. Всё, что я нашёл это сгнившие куски плоти, разрушенную деревню и запах смерти. Я начал искать хоть какое-то питание и убил. Впервые за всю свою жизнь я убил по собственному выбору. Это был молодой парень, вампир. Я выпил его кровь полностью. Иссушил его и испугался, что теперь меня точно убьют. Мне пришлось вернуться в деревню и опознать всех, кто умер. В одном из трупов опознал отца, я просто знал, что это он. Я сжёг всё и сбежал оттуда, чтобы жить в постоянной ночи и в бегах от вас. Я был уверен, что это вы убили всех жителей в моей деревне и будете искать меня.
— Но о тебе никто не знал, Томaс. Я же видела записи отца. Я читала их, там не было упоминания, вообще, ни о тебе, ни о твоём отце.
— Знаю, я их тоже прочитал. У тебя довольно доступная библиотека, и в ней огромная информация про наш вид, — хмыкает он. — Поэтому я понял, что это был не он. К тому же я недосчитался трёх вампиров, живущих до этого с нами. Среди трупов не было их тел. Я думаю, что они убили отца и остальных, кто был не против насилия и жестокости.
Прикрываю от ужаса глаза. Я, действительно, никогда не спрашивала его о той боли, которую он пережил, а она была огромной. Насилие и рабство, его отец был, действительно, ублюдком. Но больше всего меня шокирует, что отец знал о них и никому ничего не сказал. Я уверена, что папа сохранил их тайну и вряд ли брал с них дань, это были даже не наши земли. Папа был честным правителем.
— Поэтому ты так ненавидишь нас? — шёпотом спрашиваю его.
— Я не испытываю к вам ненависти, Флорина. Я пережил своё прошлое и горевать о нём не вижу смысла. Не хочу стать снова чьим-то рабом, а я знаю, что если все будут в курсе о моём существовании, то вновь буду под гнётом правил и протоколов. Я не хочу такой жизни. Мне нравится то, как я живу сейчас. Мне не нужна власть. Мне не нужно это всё, что есть у тебя. Я выбрал свой путь, и он дарит мне надежду на то, что моя душа ещё не сгнила окончательно. Поэтому я прошу тебя никому не говорить обо мне. Я достаточно страдал и знаю, что это такое, когда тебя боятся. Меня боялись, поэтому наказывали, сделали рабом и животным, чтобы я не стал сильнее и не вырвался на свободу. Прошлое повторится, но больше я молчать не буду. Я стану драться, если меня захотят снова завербовать.