Дом на цилиндрах

Гольцов Кирилл Вячеславович

— Начинает холодать, чувствуется август… — вздохнул Андрей. — Наверное, всё, что происходит сейчас, я не забуду до конца жизни!

— Да, в самом деле. К тому же мне, честно говоря, уже хочется спать, — ответил я, думая, что утро вечера, несомненно, мудренее и, возможно, завтра мне придут ещё какие-нибудь мысли или произойдут новые события, которые прояснят окружающее. В последнем я оказался прав, только беда была на самом деле гораздо ближе, чем представлялось.

— Согласен. Пора на боковую. Ты извини, я всё забываю, что ты отходишь от этой больницы…

Я кивнул, и это был последний раз, когда я видел Андрея в спокойном и адекватном состоянии. Взаимное пожелание друг другу «спокойной ночи» не

в счёт, так как мы его произнесли в темноте, не обращая особого внимания на то, что запах гари усилился, а дым, даже несмотря на повешенные в дверях и на окнах мокрые тряпки, проникает в дом всё сильнее.

Глава IX

Пожар

Закрыв глаза, кажется, я так толком и не уснул — просто погрузился в темноту и немного отвлёкся от таинственных поскрипываний и шумов в доме. А уже в следующий момент почувствовал сильный запах гари и увидел трясущего меня с безумным видом Андрея, который орал:

— Пожар! Мы сейчас сгорим здесь заживо!

Вокруг было темно, клубился густой дым, а зловеще-красные отсветы пламени напоминали включённую за окном сирену. И ещё был какой-то гул, напоминающий разгорающиеся в печке при хорошей тяге дрова, только многократно усиленный и словно сначала стремительно поднимающийся куда-то вверх, а потом камнем возвращающийся вниз.

— Быстрее на улицу! — кричал Андрей, бросившийся к двери и, должно быть, болезненно ударившийся о косяк.

Я побежал за ним и со всего размаху врезался в дверь, которую друг захлопнул прямо перед моим носом. Или это ветер вырвал её из его пальцев и чуть было не оставил меня внутри? Наверное, именно так и было… В любом случае я вылетел на крыльцо, споткнулся и кубарем полетел по ступенькам вниз, почувствовав удар и сильную боль в правой руке. Кстати, именно этой руке, сколько я себя помнил, почему-то всегда выпадали все напасти — возможно, потому что я был правшой и инстинктивно приземлялся именно на эту сторону тела. Вначале я подумал, что просто сильно расшиб руку, но потом с ужасом увидел, что упал прямо в горящую траву и поспешно откатился на чернеющий участок, который, видимо, теперь представлял собой единственное безопасное место. Как я успел заметить, цепочкой таких проталин образовывалась своеобразная, утопающая в дыму дорожка, по которой можно было выбраться к полыхающему остову забора.

— Андрей! Ты где? — закричал я, силясь перекричать гул, который здесь многократно усилился, и растерянно оглядываясь по сторонам в поисках друга.

Однако его нигде не было видно, но что-то срочно предпринять было необходимо. Я тяжело поднялся и похромал по двору. Оказалось, что колено отдаётся тягостной болью и, видимо, распухает. Нет слов — весьма неудачно я вырвался из дома и теперь, в таком состоянии, надо что-то делать, чтобы спасти жизнь. Первое, что пришло мне в голову: колодец! Несомненно, на дне должно быть хотя бы влажно, а если прикрыться сверху ведром, вполне можно было избежать падения огня на голову. Да, это показалось весьма реалистичной идеей, а уж выбраться потом будет вообще парой пустяков — во всяком случае, это замечательная альтернатива тому, чтобы сгореть заживо.

— Андрей! — опять закричал я и, двигаясь вперёд, торопливо добавил: — Прячемся в колодце, давай сюда!

Глянув перед собой, я на мгновение замер, поразившись величественностью представшей передо мной картины. Лес горел, и именно от него разносился этот неимоверный гул, временами смешивающийся со зловещим треском. Языки пламени, кажется, какой-то первобытной неудержимой силой валили огромные деревья, а вверх поднимался исполинский столб белого дыма, сквозь который только кое-где можно было различить чернеющее над нами небо, лишённое звёзд. Поле вокруг напоминало документальные съёмки с действующего вулкана: повсюду мерцали островки огня, окаймлённые чёрными прогалинами, ведущими, кажется, куда-то очень глубоко, — и лучше уж наступить в огонь, чем провалиться в страшную бездну. Запах гари стал просто невыносимым и, кажется, не оставил места никаким другим запахам, накатывая и пытаясь опрокинуть с каждым новым порывом неожиданно сильного ветра. Вдруг в меня что-то врезалось с такой силой, что я рухнул в сторону и болезненно ударился обо что-то головой. Закашлявшись, я повернулся и увидел Андрея, который, кажется, совершенно потеряв ориентацию, метался во все стороны недалеко от меня и издавал нечленораздельные крики, больше напоминавшие животный рык.

— Эй, я здесь! Давай спрячемся в колодце! — завопил я и, тяжело поднявшись, попытался схватить друга за плечи.

Андрей вырвался и оскалил зубы как дикий зверь. В отблесках огня и дыма его лицо казалось размытым и таким красным, словно с него сняли кожу, как с Виолетты в моём кошмарном сне. Белки глаз испещрили широкие неровные тёмные полосы. И, наверное, если бы не пожар вокруг, я был бы очень напуган тем, что стало с моим другом. Но сейчас думать об этом и потакать своим чувствам времени не было. Раз, как я понял, паника заставила Андрея на какое-то время потерять разум и справиться с ним я не могу, надо просто показать выход.

— Смотри на меня! Мы скоро будем в безопасности! — закричал я и приблизился к колодцу, надстройка над которым полыхала, опадая яркими брызгами куда-то в глубину. Оттуда, как мне показалось, слышалось ответное шипение, значит, вода всё-таки была. Хотя сквозь окружающий гул я вряд ли мог что-нибудь толком расслышать, однако даже просто иллюзия придавала уверенность в правильности принятого решения.

— Иди сюда! Давай прыгать! — обернувшись в сторону Андрея, крикнул я и, схватив валявшееся рядом ведро, протянул ему. — Наденем это на головы. Вон там ещё одно валяется. Потом в колодец и будем ждать!

Друг стоял и смотрел на меня выпученными глазами, монотонно раскачиваясь взад-вперёд, словно кобра под дудочку факира. Мне это совсем не понравилось: создавалось ощущение, что это какой-то дикий человек готовится к смертельному прыжку на жертву и, не успев об этом толком подумать, увидел, как Андрей, издав воинственный клич, бросился прямо на меня. Через мгновение, утонув в боли, я отлетел в сторону и приземлился, по счастливой случайности, практически точно между двух больших полыхающих костров. Моё ведро улетело куда-то в дым, а Андрей, мелькнув над жерлом колодца, скрылся внутри.

— Ты взял ведро? Защищай голову! — орал я и, встав, бросился туда же, споткнувшись о звякнувшее ведро и поспешно схватив его. — Я иду! Управимся и с одним!

Однако когда я схватился испачканными руками за горячий край бетонного кольца, то невольно остановился и, замерев, с ужасом увидел, что всё там заполнено густым дымом, в котором, несомненно, мы оба угорим. Об этом-то я как раз почему-то совсем и не подумал! Внизу метался Андрей, издавая животные вопли и неожиданно подпрыгнув так высоко, что я с воплем отшатнулся, когда сквозь зловещие клубы ко мне стремительно приблизилась его искажённая яростью звериная маска, которая ещё недавно была лицом близкого друга. Щёлкнули зубы, и я подумал, что если бы сейчас прыгнул в колодец, то о чём-то другом пришлось бы вряд ли заботиться: Андрей сразу растерзал бы меня. Ещё мне вспомнились многочисленные рассказы о том, что в критические моменты человек способен сделать то, что попросту невозможно. Наверное, свидетелем чего-то подобного я и стал сейчас. Насколько мне помнилось, заглядывая в колодец, я видел как минимум шесть колец: не маленький… Сколько же это в метрах? Думаю, не меньше шести, а рост Андрея под два. Собственно, ситуация очевидная.