Дом на горе
Шрифт:
Сергей на минуту вскинул голову:
– Правда, Микола, отощал ты у нас за лето. Ешь больше! – и опять опустил глаза в книжку.
А обеду, казалось, не будет конца. После щей Костя подал картошку с грибами, потом молоко.
Когда наконец отяжелевший Колька выбрался из-за стола, его потянуло подремать. Но он стойко преодолел этот соблазн и, тяжело передвигая ноги, вышел из избы.
На свежем ветерке он быстро взбодрился, заглянул с улицы в окно, показал Косте кукиш и весело пропел:
А вы просо сеяли, сеяли…
А
– Что это он? – удивился Сергей.
– Пообедал крепко, вот и веселится! – хмыкнул Костя.
После обеда Сергей мельком взглянул на часы: «Ага, минут сорок можно!», достал тетрадь, пузырек с чернилами и принялся что-то писать.
Он учился на первом курсе заочного сельскохозяйственного института и использовал для занятий каждую свободную минуту.
Костя, на цыпочках передвигаясь по избе и обходя наиболее скрипучие половицы, бесшумно убрал со стола посуду, подмел пол.
На полочке, между окнами, он заметил стопку ученических тетрадей. Мальчик заглянул в одну, в другую. Это были тетради Сергея по химии, математике, ботанике.
Писал Сергей крупными кособокими буквами, строчки загибались книзу. Встречались и кляксы, тщательно затертые резинкой. Тетради были аккуратно обернуты в газету, в каждой лежал листок промокашки.
«Как у Кати Праховой», – подумал Костя о своей однокласснице, аккуратные тетради которой учителя всегда ставили ребятам в пример.
Просмотрев тетради, Костя стал спиной к печке, скрестил руки и принялся наблюдать за Сергеем.
А любопытно, когда здоровый, плечистый парень сидит над тетрадями и книжками, пыхтит, ерошит волосы, дергает себя то за кончик носа, то за губы, поминутно клюет пером в пузырек с чернилами!..
Неожиданно Сергей поднял голову и встретился глазами с братом.
– А знаешь… – Он отложил в сторону ручку. – Ты сейчас, как наша мать… Она вот так же, бывало, станет у печки, руки на груди сложит и смотрит, смотрит… Потом обязательно про учение заговорит, про школу…
Костя не нашелся, что ответить. Как подбитая птица, он вдруг закружился по избе, переставил зачем-то с места на место крынки и чугунки на лавке, потом схватил тяжелый черный косарь и принялся скоблить и без того уже чистый, шероховатый кухонный столик.
Ему вспомнилось, как война все смешала в доме Ручьевых. Ушли на фронт отец Кости – Григорий Ручьев – и старший брат Сергей. Вскоре отец погиб, а вслед за ним умерла давно болевшая мать. Осиротевших Костю и Кольку взял к себе Федор Семенович. Но потом и учителя призвали в армию. Ребята остались с его женой. Клавдией Львовной.
Избу Ручьевых заперли на замок, окна закрыли ставнями.
Костя частенько прибегал к родному дому: летом вырывал траву около крыльца, зимой разгребал снегпусть люди не думают, что Ручьевы совсем покинули свое родное гнездо.
Колхоз не забывал сирот Ручьевых. «В нашем Высокове ни одна душа не потеряется», – говорили люди и помогали братьям чем могли.
Костя до глубины души был благодарен людям за их заботу, постоянно рвался по-серьезному помочь колхозникам, но взрослые сдерживали его пыл и зорко следили, чтобы мальчик не отбился от школы.
Втайне Костя дал себе клятву, что рано или поздно он сторицей отблагодарит родной колхоз.
Но вот война кончилась.
Вернулись с фронта Федор Семенович и Сергей Ручьев. В первые же дни старший брат привел Костю и Кольку в родной дом.
– Нас, Ручьевых, теперь мало на свете осталось, – сказал он учителю. – Нельзя так. Кучно жить надо.
– Это правильно! – согласился Федор Семенович. – Только ведь ребятам такой человек нужен… чтобы и за мать и за отца… Сможешь ли, Сережа?
– Попробую, Федор Семенович, – со вздохом ответил Сергей.
Колхозники помогли ему починить избу, и с тех пор крыльцо у дома Ручьевых уже больше не зарастало сорной травой…
– Ну-ну, Константин, чего ты? – спохватился Сергей, заметив смятение в лице брата. – Я ведь это так… вспомнилось. Иди-ка сюда… Ты в математике силен? Костя подошел к столу, заглянул к Сергею в тетрадь.
– Мы этого еще не проходили, – признался он.
– Жалко!.. Засел я тут с контрольной. Крепкий орешек попался.
– Что, студент, достается тебе?
– Есть немного… С последним зачетом задержался. Время меня подпирает. – Сергей потер ладонью коротко остриженную голову. – Ну да ничего… Ночку-другую не посплю – наверстаю. Тут, братец, другое… Вы же с Колькой у меня и завхозы, и шеф-повары, и бытовой сектор. С ног сбились. Меня даже люди попрекать стали: мол, не жалею я вас. Я сегодня с бабкой Аленой договорился. Она теперь у нас домовничать будет.
Костя насупил брови. Этого еще недоставало! Неужели они с Колькой такие бездельники и белоручки? Хотя, если сказать по правде, живется братьям Ручьевым неплохо. Сергей целый день проводит в правлении или в поле, а все заботы по дому ложатся на плечи Кости и Кольки. Вернее же, одного Кости, потому что с младшего братишки какой же спрос… И Костя за последнее время многое постиг: научился готовить отменные щи, жарить картошку, топить печь, молниеносно заметать пол и мыть посуду.
Слава о кулинарных способностях Кости Ручьева разнеслась по всему колхозу.
Ребята, посмеиваясь, то и дело набивались к Косте на обед и прочили его на дни уборки поваром в полевой стан.
Костя даже пытался стирать белье, но делал это так неумело, что соседка, сжалившись над рубахами и руками мальчика, взяла стирку белья на себя.
И еще одно терзало Костю: он не успевал пришивать пуговицы и ставить заплаты на Колькины штаны и рубашки, которые у того рвались с удивительной быстротой. Тогда Колька, не дожидаясь брата, действовал самостоятельно и ставил на очередную дыру такую яркую латку, что все на него обращали внимание…