Дом на городской окраине
Шрифт:
— Теперь снова все будет хорошо, — успокаивал ее чиновник, — мало ли что бывает. Мы должны друг другу уступать. Мир в доме это главное.
— Ты же меня знаешь, — сказала жена, — я не из тех, кто затевает скандалы. Но никто не в праве на меня кричать.
Она пошла в ванную комнату и вернулась с плетеной корзиной.
— Схожу за бельем. Мне его катали у лавочника, — сказала она, — а ты оставайся дома и будь начеку.
Сказав это, она вышла за дверь. Чиновник подошел к окну и принялся задумчиво выстукивать по
Глава двадцать вторая
Выдалась темная ночь, тихая и душная, какие бывают в конце июля. Нависшие над горизонтом рваные облака поглотили серп луны. Все спало, одни лишь кошки беспокойно блуждали по крышам, издавая пронзительные вопли. Собаки вторили им протяжным, заунывным воем. Из пивной «На уголке» доносились грохот оркестриона и пьяные голоса — накануне был день получки. Временами вдоль вереницы домов плелся на полусогнутых какой-нибудь запоздалый прохожий. Он размахивал руками и что-то бессвязно бормотал себе под нос.
И лишь в саду возле дома полицейского трудился человек. Он копал, орудуя лопатой, а затем старательно утаптывал землю. Закончив работу, он спустился в подвал и запер там инвентарь. Потом нахлобучил фуражку, надел френч и произнес: — Так! — Он сбежал по лестнице и исчез.
Утром пани Сырова вышла в сад, чтобы снабдиться свежими овощами для готовки. Каково же было ее изумление, когда она увидала, что грядки ее полностью разорены. Выдернутые овощи валялись на дорожке. Анютины глазки, гвоздики и резеда увяли, втоптанные в землю. Только кусты смородины и крыжовника остались нетронутыми. Вскрикнув от изумления, пани Сырова позвала мужа. Беспомощно взирали они на эту картину опустошения.
— Вот оно… — сокрушенно вымолвила пани Сырова.
— Кто это мог сделать? — вслух размышлял удрученный чиновник.
— Кто! — сдавленным голосом произнесла жена. — Кто же еще, как не этот…
— Тсс! — прошипел чиновник. — Не смей! Не пойманный — не вор. Молчи, иначе будет худо!
— Я знаю, что говорю, — возразила жена. — Никто другой этого сделать не мог.
— Умоляю, молчи! Мы не в праве кого-либо обвинять… Лучше снести обиду, чем навлекать на себя новые неприятности.
— Какая злокозненость! — простонал он и ушел в дом.
Узнав о случившемся, полицейский, пыхтя, поспешил в сад. На месте происшествия он застал собравшихся жильцов, которые рассуждали на тему о хулиганстве.
С мрачным видом полицейский обошел вокруг разоренной грядки.
Затем произнес: — Провалиться мне на этом месте, если я не думал, что так оно и будет.
— Мы так не думали, — сказала пани Сырова.
— А вам-то как раз и следовало об этом подумать! — язвительно заметил полицейский.
— Что вы хотите этим сказать? — осведомилась пани Сырова.
— То, что сказал, — ответил полицейский,
— Вот и давай людям землю в саду, — добавил он, — это в благодарность-то за все…
— На кого это вы намекаете? — повысив голос, спросила пани Сырова.
— Я не намекаю. Я знаю.
— Что вы знаете? — не отступалась пани Сырова.
— Ладно, ладно, милочка.
— Скажите еще, что мы сами себе навредили!
— Ладно, ладно, милочка.
— Попрошу без намеков…
— Ладно, ладно, милочка.
— Это неслыханно! — возмутилась пани Сырова.
— Я уже сыт всем этим по горло, — сказал полицейский. — Теперь я приму меры. Причинять ущерб моей собственности я не позволю. Сад будет закрыт, и доступа в него не будет никому. Таково мое решение.
— Это мы еще посмотрим! — вскричала пани Сырова. — Контрактом предусмотрено пользование садом.
— На этот ваш контракт… — полицейский сделал непристойное телодвижение. — Сад мой, понятно? Я хозяин. Я здесь всем распоряжаюсь. Никто мне не указ. Как скажу, так и будет. Закрою сад и — баста!
— А мы-то как же? — робко заикнулись остальные жильцы.
— Ха, голубчики, — произнес полицейский, — один за всех, все за одного. Так уж оно повелось. Коли жильцы не ладят между собой, должен вмешаться хозяин.
— А кто с кем не ладит? — раскипятилась пани Сырова.
— Ладно, ладно, милочка.
Всю вторую половину дня полицейский трудился, не покладая рук. К вечеру вход в сад был перекрыт калиткой из металлических прутьев. Перед калиткой полицейский вбил в землю деревянный кол с табличкой; видная издалека надпись гласила:
БЕЗРАБОТНЫМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН
И под ней:
Согласно распоряжению домовладельца с сегодняшнего дня сад закрывается.
Ключ хранится у хозяина, и жильцы, желающие работать на своих грядах, заявляют об этом хозяину дома, каковой выдает им ключ во временное пользование.
Ключ выдается ежедневно с восьми до девяти утра.
Жильцы обязаны ключ аккуратно возвратить и дать отчет о проделанной работе.
Закончив работу, полицейский отступил на несколько шагов и снова перечитал по слогам надпись. Его глаза пылали огнем, какой разжигает в человеке чувство частной собственности. Полицейский сказал себе: — Это я хорошо составил. Никто лучше не смог бы. Я знаю, что и как. Теперь я их прижму, чтоб знали — доброта не безгранична!
Он увидел несколько воробьев, высматривавших на грядках корм. Он выругался, наклонился и запустил в них деревяшкой. Гнев охватил его, — как это птицы пересекают без разрешения границы его участка! Выходит, его власть на птиц не распространяется!