Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа
Шрифт:
В середине месяца по Норвегии прокатилась новая волна сенсационных сообщений. На севере страны по обвинению в военном шпионаже был арестован какой–то русский. Началось знаменитое «дело Белгонена». Полиция арестовала этого молодого человека в местечке Тана. При обыске в его квартире был якобы обнаружен радиопередатчик русского производства. Белгонена подвергли длительному допросу, во время которого он утверждал, что будто бы в один сентябрьский вечер 1936 года он был подобран советским пароходом в безлюдном месте на берегу Тана–фиорда. Пароход ушел в Мурманск, а в январе следующего года Белгонен также тайно высадился в пустынном месте на берегу Варангер–фиорда. Командир норвежской дивизии, который докладывал об этом деле генеральному штабу, заявил на пресс–конференции, что, без сомнения, против
На следующий день крупнейшая в Германии газета «Фолькишер беобахтер», центральный орган национал–социалистской партии, редактировавшаяся Розенбергом, опубликовала на первой странице под огромным заголовком статью «Раскрыта шпионская сеть Москвы в Норвегии; советский шпион выдает своих наставников и их методы». А еще через два дня газета «Тиденс тейн» перепечатала выдержки из немецкой газеты и добавила, что активизация действий русских самолетов и шпионов в Северной Норвегии привлекла внимание Германии. «То, что сейчас происходит, — утверждала «Тиденс тейн», — заставляет нас сделать неприятный вывод о растущем интересе к Северной Норвегии со стороны великих держав».
Знаменательным, однако, было то, что, как выяснилось, «Тиденс тейн» выступала с подобными «разоблачениями» по указке заинтересованных лиц. Вслед за «Тиденс тейн» вызывавшие беспокойство сообщения о шпионаже и таинственных самолетах поместили на своих страницах и другие газеты, но ни одна из них не делала это столь убежденно, как она. И в этом она явно переборщила, выступив с неприятным для западной общественности разоблачением признаков английской и немецкой активности в тех же самых районах. Можно с уверенностью сказать, что именно это послужило причиной того, что немцы несколько позднее решили во что бы то ни стало установить контроль над газетой «Тиденс тейн» и кинотеатром «Кинопалеег» в Осло с целью усиления антирусской и пронемецкой пропаганды [16] . В показе фашистских кинофильмов был особенно заинтересован Геббельс.
16
Этот и многие другие факты, о которых в свое время сообщала норвежская и западноевропейская пресса, убедительнейшим образом говорят о том, что лихорадочная антисоветская кампания, поднятая пронемецкими кругами в Норвегии, была целиком инспирирована абвером, задачей которого было найти оправдательные мотивы для установления военного контроля над Норвегией, — Прим. ред.
Вероятно, репортаж Трюгве Грана, опубликованный в «Тиденс тейн» от 2 декабря, вызвал у германского посланника особый интерес, потому что через несколько дней после появления статьи доктор Зам решил направить бывшего старшего норвежского офицера по кличке Немо в Финмарк для сбора информации.
Многочисленные сообщения о «таинственных самолетах» над норвежским побережьем, и прежде всего судебный процесс над Белгоненом, послужили поводом к тому, чтобы в военном министерстве Германии стали более внимательно думать о мерах, которые можно было бы принять в то время. Дело в том, что начиная с лета 1936 года германский генеральный штаб и частично военно–воздушные и военно–морские силы немцев были заняты гражданской войной в Испании на стороне Франко и не имели возможности предпринять что–либо в Скандинавии.
Ровно через два месяца после отправки в Берлин доклада доктора Зама и двух отчетов агента Немо военное министерство Германии прислало доверчивому и добродушному доктору Заму свой ответ. К его удивлению, там черным по белому значилось, что донесения агента Немо не представляют какой–либо ценности, и потому министерство считает нецелесообразным расходовать деньги на подобные эксперименты. Военное министерство дало доктору Заму понять, что оно не заинтересовано в дальнейшем получать подобную информацию.
В этом, естественно, не было ничего удивительного. Сообщения об угрожающей обстановке на севере Норвегии требовали мер гораздо более серьезных и решительных, чем те, на которые немцы могли тогда решиться. Руководство в Берлине придерживалось мнения,
«Создавшееся положение, — подчеркивал доверчивый посланник, — делает настоятельно необходимым установить непрерывное наблюдение в этом чрезвычайно важном как для Германии, так и для других держав районе». Посланник рекомендовал направить на вакантную должность вице–консула в Нарвике, Тромсё или Хаммерфесте чиновника, имеющего военное образование. Эта идея заинтересовала германское верховное командование. Результаты не замедлили сказаться.
Глава вторая. НЕОЖИДАННОЕ ЗАДАНИЕ
Ранним июльским утром в кабинете капитана Бенеке, начальника отдела контрразведки при штабе гарнизона города Ганновера, раздался телефонный звонок. Звонил представитель ставки верховного главнокомандования в Берлине подполковник Остер. Он передал капитану распоряжение адмирала Канариса срочно прибыть в Берлин на совещание.
Часом позже Бенеке уже сидел в самолете, который держал курс на Берлин. Ожидавшая в аэропорту Темпельхоф машина быстро доставила капитана прямо в военное министерство. Он вошел в это старинное здание; длинный, запутанный лабиринт коридоров мог стать настоящей ловушкой для того, кто посмел бы пробраться сюда незаконным путем и, наполнив свой портфель секретными документами, захотел бы выйти из этой пещеры льва. Отсюда можно было ускользнуть разве только что с помощью нити Ариадны [17] . Не в этом ли крылась причина того, что адмирал Канарис решил обосноваться в столь, мягко выражаясь, несовременном и непрактичном здании? Очень может быть. Ведь не случайно эту главную квартиру абвера на Тирпитцуфер окрестили «лисьей норой».
17
Ариадна — в древнегреческой мифология дочь критского царя Миноса, которая помогла афинскому герою Тезею выйти из лабиринта, где обитало страшное чудовище, при помощи клубка ниток.
Угрожающе скрипящий лифт медленно доставил Бенеке на пятый этаж. Капитан вошел в приемную, в которой сидели два секретаря Канариса. Верная секретарша начальника контрразведки Вера Шварте, указав капитану на дверь шефа, попросила войти.
Канарис был в синем адмиральском мундире с золотыми эполетами: вероятно, он ожидал вызова в министерство или к Гитлеру на какое–нибудь важное совещание. В иное время он всегда носил гражданский костюм. Низкорослый, несколько сутулый, он сидел за столом, вытянув перед собой худые, нервные руки. Свежее, немного красноватое лицо и светло–голубые глаза гармонировали с серебристыми волосами. Адмирал обычно разговаривал поразительно тихо и монотонно, не повышая голоса. Так было и сейчас. Он начал что–то невнятно бубнить, словно про себя, но вскоре его вызвали к фельдмаршалу фон Бломбергу. Попросив у капитана извинения и сказав, что скоро вернется, Канарис удалился.
Бенеке тем временем принялся спокойно рассматривать комнату. Кабинет начальника был обставлен весьма разношерстно и совершенно безвкусно. Тут были и дорогая старинная мебель, и канцелярский инвентарь, и много различных памятных безделушек. Все это больше напоминало музей, чем рабочий кабинет или жилую комнату. Однако стоявшая в углу железная походная кровать говорила о том, что начальник проводит большую часть времени здесь. На письменном столе покачивалась на шарнирах миниатюрная модель крейсера «Дрезден». На этом крейсере Канарис участвовал в первую мировую войну в боях у Коронеля и у Фолклендских островов. Рядом с моделью лежало массивное пресс–папье и высились три бронзовые обезьяньи фигурки на общей мраморной подставке. Смелый и пронзительный взгляд одной обезьянки был устремлен куда–то вдаль; вторая, приложив лапу к уху, напряженно к чему–то прислушивалась, а третья прикрывала лапой рот. Это был своеобразный символ разведывательной службы, которая должна смотреть, слушать и молчать…