Дом на краю
Шрифт:
Я постоял еще, прислушиваясь, но после первого многоголосого крика ничего не услышал. Теперь я знал, что можно больше не опасаться нападения с этой стороны. Единственная возможность добраться до этого окна была уничтожена, а поскольку около других окон не проходили водосточные трубы, которые могли бы искусить чудовищ попробовать свои силы в лазании, я с большей, чем раньше, уверенностью подумал, что удастся избежать их когтей.
Я направился вниз, в кабинет. Меня беспокоило, как дверь выдержала последнее испытание. Я зажег две свечи и приблизился к ней: одна из подпорок сдвинулась, и с этой стороны дверь была вдавлена внутрь дюймов на шесть.
Благодаря
Не теряя времени, я взялся за работу. Сначала спустился в подвал и, порывшись как следует, нашел несколько тяжелых дубовых досок. Вернулся с ними в кабинет и, убрав подпорки, прибил доски к двери. Затем, заново пригнав подпорки, прибил их сверху и снизу.
Таким образом, дверь, укрепленная досками и подпорками, стала мощнее, и я не сомневался, что она выдержит еще более сильный натиск.
Я зажег принесенную из кухни лампу и спустился вниз осмотреть нижний ряд окон.
Теперь, когда я собственными глазами увидел, какой силой обладают существа, меня все больше беспокоили окна первого этажа — несмотря на то, что на них на всех были крепкие решетки.
Преследуемый воспоминанием о моем недавнем приключении в кладовой, я начал с нее. В помещении было холодно, и ветер, задувавший через разбитое окно, выпевал мрачную ноту. Несмотря на унылый вид, кладовая выглядела точно так, как я оставил ее накануне вечером. Подойдя к окну, я тщательно осмотрел решетки, с удовольствием отметив их толщину. Однако, вглядевшись пристальнее, заметил, что средняя перекладина чуть погнута, но это была ерунда, к тому же, возможно, она существовала в таком виде годами. Раньше мне не приходило в голову разглядывать решетки.
Просунув руку в разбитое окно, я потряс решетку: она стояла твердо, как скала. Возможно, твари пытались справиться с ней, но, поняв, что это им не по силам, прекратили попытки. Потом я обошел по очереди все окна, осматривая их самым внимательным образом, но нигде не обнаружил никаких свидетельств того, что их пытались открыть. Закончив обход, я вернулся в кабинет и налил себе чуточку бренди. Затем снова в башню, наблюдать.
После атаки
Было около трех утра, и небо на востоке начало светлеть перед рассветом. Мало-помалу наступило утро, и при свете я тщательно рассмотрел сады, но нигде не увидел и следа этих скотов. Высунувшись, я посмотрел вниз, не лежит ли у подножия стены тело твари, которую застрелил. Тела не было, значит, другие чудовища убрали его ночью.
Спустившись на крышу, я подошел к пролому в парапете, откуда вывалилась каменная плита, и выглянул: да, плита лежала там же, где я ее видел в последний раз, но из-под нее ничего не торчало. Не увидел я и тех, кого убил после того, как упала плита. Очевидно, их тоже забрали с собой. Я повернулся и пошел к себе в кабинет. Там я бессильно рухнул на стул, чувствуя ужасную усталость. Было уже совсем светло, хотя солнце еще не грело. Часы показывали четыре часа.
Я вдруг проснулся и торопливо огляделся. Часы в углу показывали три. Был день. Выходит, я проспал часов одиннадцать.
Я резко выпрямился на стуле и прислушался. В доме было совершенно тихо. Зевая, я медленно поднялся, однако ощутил такую неимоверную усталость, что снова сел и стал думать, что же меня разбудило.
Наверное, бой часов. Я стал подремывать, вдруг неожиданный звук вернул меня к жизни. Это были шаги, казалось, кто-то осторожно шел по коридору к моему кабинету. В ту же секунду я вскочил и, схватив ружье, замер в ожидании. Неужели монстры ворвались в дом, пока я спал? Пока я задавал себе этот вопрос, шаги приблизились к моей двери, на мгновение замерли, затем стали удаляться по коридору. Подойдя на цыпочках к двери, я выглянул. И испытал облегчение — не меньшее, чем преступник при известии об отсрочки казни: в коридоре была сестра. Она направлялась к лестнице. Я вышел в коридор и собирался окликнуть ее, но мне пришло в голову, что она как-то странно прокралась мимо моей двери. Это смутило меня, и мне на миг показалось, что это не она, а какая-то новая загадка этого дома. Затем я разглядел ее старую юбку, подозрения мои тут же рассеялись, и я чуть не рассмеялся. Нельзя было ошибиться, увидев эту старомодную одежду. Мне стало интересно, куда она идет. Помня, в каком она была состоянии накануне, я решил, что лучше будет потихоньку пойти за ней, стараясь ничем не напутать, и посмотреть, что она собирается делать. Если она будет вести себя разумно — прекрасно, если нет — придется что-то предпринимать, чтобы удержать ее. Хотелось избежать лишнего риска, ведь нам угрожала реальная опасность.
Добравшись до лестницы, я на минутку остановился. И тут услышал звук, который заставил меня побежать вниз сломя голову — это был лязг открываемых засовов. Моя глупая сестра отпирала заднюю дверь.
Я подбежал к ней, когда ее рука лежала на последнем засове. Она не видела меня, только почувствовала, как я схватил ее за руку. Быстро подняла взгляд, как испуганный зверек, и вскрикнула.
— Ну же, Мэри, — сурово сказал я, — что за ерунда? Разве ты не понимаешь нависшей опасности? Ведь эдак ты погубишь нас!
Она ничего не отвечала, только дрожала, всхлипывала и тяжело дышала, словно была напугана до крайности.
Несколько минут я уговаривал ее, напоминал, что надо быть осторожной, просил ее не бояться. Сейчас нечего бояться, объяснял я — и сам старался поверить, что говорю правду, — но нужно быть благоразумной и не выходить из дому в ближайшие дни.
Наконец, отчаявшись, я умолк. Разговаривать с ней было бессмысленно. Очевидно, что она не совсем в себе. Наконец я сказал, что ей лучше побыть у себя в комнате, если она не может вести себя разумно.
Мэри не произнесла в ответ ни слова. И, без долгих разговоров, я взял ее на руки и понес. Она дико вскрикнула, потом ее снова стала бить дрожь.
Войдя к ней в комнату, я положил ее на постель. Она лежала совершенно тихо, не разговаривала и не всхлипывала, но дрожала, как в лихорадке, от страха. Я взял плед, лежавший на стуле, и укрыл ее. Больше я ничем не мог ей помочь. На другом конце комнаты в большой корзине лежал Пеппер. Сестра заботилась о нем с тех пор, как он получил рану, которая оказалась серьезнее, чем мне казалось вначале, и я с радостью отметил, что, несмотря на свое состояние, она старательно ухаживала за ним. Я наклонился и заговорил со старым псом, в ответ он вяло лизнул мне руку. Он был слишком слаб для других проявлений радости.