Дом на Локте Сатаны. Темная сторона луны
Шрифт:
Теперь вы начинаете понимать? Баркли испытал страшное потрясение – ему казалось, что его атакует выдуманный им же призрак. Он действовал чисто инстинктивно. Чтобы хоть как-то защититься от приближающейся фигуры, нужно было закрыть окно. Шатаясь, Баркли протянул руки к раме.
Разумеется, Долиш ни тогда, ни в другое время не собирался разыгрывать призрака – он был практичным человеком, который задумал совершить убийство. И все же в решающий момент его нервы почти сдали. Он хотел только бросить оружие в библиотеку, а его жертва в эту минуту кинулась к окну! Не заботясь об отпечатках пальцев, которые в любом случае не обнаружили бы, так как он держался только за рукоятку, Долиш швырнул
Лужайка, фигура незнакомца, лунный свет – все смешалось перед глазами Пеннингтона Баркли. Он чувствовал боль – возможно, это конец. Голыми руками, оставив отпечатки, которые мы потом нашли, он ухватился за раму и опустил ее, потом ударил ребром ладони по шпингалету и запер окно. Повернувшись, он сделал несколько неуверенных шагов в обратном направлении и рухнул рядом с револьвером.
Доктор Фелл сделал большой глоток эля и со стуком поставил кружку на стол.
– Вот вам ваша запертая комната! Как я уже утверждал в разговоре с Эллиотом, мы с самого начала рассматривали факты под неправильным углом. В конечном счете, комната оказалась запертой, так как каждый персонаж драмы действовал в точном соответствии со своим характером. На сей раз Пеннингтон не намеревался никого одурачить, но ему едва не удалось это с нами проделать.
– А Долиш? – осведомился Ник. – Что сделал потом этот гнусный негодяй?
– Его поведение едва ли можно назвать образцовым, – согласился доктор Фелл. – Но все же дальнейшие поступки Долиша заслуживают внимания. Он не мог сразу вернуться домой – ему нужно было забрать пачку бумаг, которые он якобы уже вынес, но в действительности спрятал под кушетку в гардеробной.
Долиш стал дожидаться удобного момента. Между половиной двенадцатого и без четверти двенадцать, когда мы все были чем-то заняты, он проскользнул в дом через открытое окно в конце западного коридора. Без четверти двенадцать, за пятнадцать минут до того, как Эллиот и я впервые посетили библиотеку, он снова выскользнул наружу с пачкой бумаг и, как я подозреваю, шляпой под мышками. Филлис, увидев его с большого расстояния, приняла макинтош за халат, а пачку бумаг за пакет – ее рассказ добавил еще один фантастический элемент к общей картине.
Узнал ли Долиш тогда, что Баркли жив? Возможно, но я так не думаю. Скорее всего, он узнал об этом только на следующее утро из телефонного разговора с Ником Баркли.
Тем временем, обследовав бумаги по настоянию Эстелл, которая уже вызывала у него кое-какие подозрения, Долиш обнаружил поддельный кодицил и воспользовался им. С тем чтобы укрепить свое положение, он решил сначала обвинить Эстелл, а потом предложить ей свое покровительство.
Нужно признать, Долиш разыграл для нас в своем офисе превосходное шоу! И все же в нем имелся один изъян. Он утверждал, что не помнит дату первого появления «призрака» перед Кловисом Баркли, и сказал, что разыскал ее в архиве только в субботу утром. Однако стеклянная дверца той секции книжной полки, где он, по его словам, хранил свои дневники, была так густо покрыта пылью, что стало ясно – к ней давно не прикасались. Долиш все время помнил нужную нам дату, но, подобно многим преступникам, пытался сделать так, чтобы его заявления выглядели очень правдоподобно – это был перебор.
Потерпев однажды неудачу, попробовал бы Долиш снова совершить убийство? По всей вероятности, да, если бы он был уверен, что выйдет сухим из воды. Я осторожно намекнул ему, что Эллиот склонен считать происшедшее с Баркли попыткой самоубийства, – фактически я не солгал, сначала Эллиот этого отнюдь не исключал. Да, я ловко сыграл искусителя. Только Долиш не знал, что его жертву охраняет полиция. Прежде чем мы покинули его кабинет, произошел еще один маленький инцидент. Среди многих спортивных трофеев достойного джентльмена я заметил кубок, полученный за победу в национальных состязаниях по стрельбе из револьвера в Бисли. Я неосторожно пробормотал «Бисли!», но так как вы двое интерпретировали это как «если», то, учитывая обстоятельства, я не стал вас разубеждать.
Потом, когда я беседовал с Эллиотом и суперинтендентом Уиком, выяснилось, что они оба пришли к тем же выводам, что и я. Убедить суперинтендента не составило труда – оказалось, что фирма «Долиш и Долиш» уже некоторое время пребывает в весьма шатком финансовом положении. Погруженный в бездну раскаяния Пеннингтон Баркли дополнил картину деталями покушения на его жизнь.
Оставалось прояснить еще один момент. Покинув кабинет адвоката, Эстелл, которая в очередной раз решила, что брат плетет против нее какие-то интриги, помчалась домой разбираться с ним. Но неприятности вновь настигли ее. Поднимаясь наверх, она оступилась и упала с площадки вниз головой. Особого вреда это не причинило – леди скоро поправится. Но боюсь, тринадцатое июня не назовешь счастливым днем рождения.
Конечно, не было твердых гарантий, что Долиш непременно совершит очередное покушение на жизнь своей жертвы. Но Баркли в хорошо знакомой вам манере настаивал, чтобы ему поручили роль приманки. Позвонив Долишу, как старому другу семьи, я поведал ему, что Баркли требует, чтобы его перенесли вниз, позволив лежать рядом с библиотекой.
Если бы Долиш решился на второе покушение, какое бы оружие он выбрал? Конечно, не исключался еще один револьвер, но первый был в руках полиции, а на сей раз не должно было возникнуть никаких сомнений, что это самоубийство. Баркли пользовался опасной бритвой с острейшим лезвием, и, хотя Фортескью запер все его бритвы, такое оружие – вариант беспроигрышный – его может раздобыть кто угодно.
Полиция наблюдала за Долишем. Но до последней минуты не могло быть полной уверенности в предстоящем покушении; мало ли для чего упомянутый джентльмен в поздний час уехал из дому в своей машине. За ним последовала полиция, и только когда он проезжал через Болье, – это менее чем в пятнадцати минутах езды отсюда, – Эллиоту сообщили по телефону, что наш подозреваемый, возможно, нанесет сюда визит. Ловушка была расставлена – слишком самоуверенный преступник вошел через парадную дверь и угодил в сети. Думаю, что, если не брать в расчет мелочей чисто эмоционального характера, рассказывать больше не о чем.
Доктор Фелл осушил свою кружку и поставил ее на стол.
– Да, – согласилась Фей, – это объясняет все факты. Но что будет дальше? Что нам делать теперь?
– Снова выпить, – громко провозгласил Ник. – Стаканы пусты? Что будем пить? Всем то же самое?
– Да, – отозвался Гэррет, – но теперь моя очередь угощать, так что садись.
Ник продолжал стоять, сунув руку в карман. Прежде чем он успел возразить, Гэррет собрал стаканы, поставил их на поднос и отнес к стойке. Бармен наполнил сосуды заново и исчез. Однако Гэррета не оставляло легкое беспокойство. Прежде чем взять поднос, он обернулся. Ник и Фей стояли рядом с ним.
– Слушай, старина! – заговорил Ник, зловеще понизив голос. – Насчет этих мелочей эмоционального характера, о которых упомянул Солон…
– Да? – одновременно спросили Фей и Гэррет.
– Не знаю, что он имел в виду, но тебе не кажется, что он что-то заметил… Хоть это и не связано с преступлением…
– О чем ты? Если ты насчет меня и Фей…
– Прости, если лезу не в свое дело, но как насчет тебя и Фей?
– И ты прости мне то же самое, но как насчет тебя и Дейдри?