Дом на Локте Сатаны. Темная сторона луны
Шрифт:
– Откуда вы это знаете?
– От Камиллы, Ее письма регулярны, хотя и холодны.
– И вы говорите о не очень приятной ситуации? В чем, собственно, неприятность?
– Скажем, в тревоге и смятении. В том, что остается неясным. Камилла загадочна, так же загадочна, как и Генри Мэйнард, настолько загадочна, что я не могу быть уверен ни в одном проклятом факте! Хотя Камилла явно расстроена. Что-то довольно сенсационное произошло ночью в прошлую пятницу, седьмого, когда мистер Мэйнард уезжал по делам в Ричмонд. Вплоть до этого момента, кажется, сам он был очень печален и молчалив. Когда в субботу утром он вернулся, это был другой человек, сердечный и склонный
– Соглашаюсь без борьбы, – хмыкнул доктор Фелл.
– Насколько хорошо вы знаете его, магистр?
– Я встречался с ним только один раз. А вы?
– Я видел Мэйнарда всего три раза, и к тому же два года назад, когда заходил к ним в Голиафе в Коннектикуте. У него имеется дочь по имени Мэдж.
– Ага, я знаю. Ну и?..
– Мэдж буквально излучает сексуальную привлекательность, – сказал Алан. Как у покойной Габи Делис, у нее глаза, которые вскроют раковину устрицы на расстоянии шестидесяти шагов. Мэдж и не догадывается об этом; для нее это так же естественно, как дышать, и она никогда не отдает себе полного отчета в том, какой эффект производит на любого мужчину на расстоянии нескольких ярдов. Я мог бы и сам увлечься ей, вот почему и ходил туда три раза, если бы не встретил Камиллу, и… и…
– И что? – требовательно спросил доктор Фелл, который теперь выглядел огорченным. – Простите любопытство старой калоши, откуда такое нежелание говорить о леди? Неужели вы просто увлеклись? Вы влюблены в нее?
– Да, кроме тех моментов, когда готов ее убить. Или, если быть более точным, когда она готова убить меня.
– Готова вас убить, неужели? Это наверняка благоприятный знак, разрази меня гром!
– Нет, это безнадежно! Камилла отличается от других женщин.
– Каким же образом она от них отличается?
– Не анатомически, черт возьми! Если говорить о чисто сексуальной привлекательности, на мой взгляд, она даст сто очков вперед Мэдж Мэйнард, да и любой другой женщине в мире.
– Тогда в чем же, в конце концов, заключается природа ее отличия? Пропади все пропадом! Могу я добиться от вас более внятного объяснения?
Алан задумался.
– Это не тот предмет, – сказал он, – по поводу которого мы можем столкнуться лбами. Камилла математик, а математика – то, что мне более всего ненавистно. По политическим воззрениям она либерал, озабоченный вопросами социального обеспечения; я же реакционный консерватор, которому на все это глубоко наплевать. У нее весьма продвинутые взгляды в отношении литературы и искусства; я же не вижу никакой заслуги в издевательстве над английским языком или в порче холстов под воздействием ночных кошмаров. Лучшее, чего мы с ней можем достичь, – это вооруженное перемирие. Подождите, сами все увидите!
– Вы уверены – хрупмф! – вы уверены, что хорошо ее понимаете? Например, вы упоминали о своих значительно менее чем прохладных чувствах к ней.
– Нет, Камилле это было бы неинтересно. – И Алан снова разозлился. – Но я хотел бы знать, что происходит в Мэйнард-Холле! Если призрак старого пирата все еще сторожит кое-кого, чтобы раскроить ему голову тупой стороной томагавка!..
Казалось, будто он выплеснул ведро холодной воды в лицо своего спутника.
– Одну минуточку! – захлебнулся доктор Фелл, задыхаясь и хватая ртом воздух. – Не могли бы вы повторить еще раз, пожалуйста? Если призрак старого пирата все еще сторожит кое-кого, чтобы ЧТО?..
– Это лишь легенда, магистр. Правда, основанная на факте, но все остальное – только слухи и сплетни; все остальное в тумане.
– В тумане или в лунном свете, мой мальчик, давайте послушаем!
Алан сосредоточился на дороге.
– Первого Мэйнарда, получившего землю от лордов-владетелей провинции Каролина (в 1685 году, насколько я помню), звали Ричардом. Имена Ричард, Генри и Люк повторяются в роду до нынешнего времени.
Уже немолодой человек, наш первый Ричард, похоже, был в известном смысле сорвиголовой. Он купил пятьсот акров на северном берегу острова Джеймс, потом женился, завел семью и осел, занявшись выращиванием риса и хлопка. А потом началась его жестокая вражда с Большим Натом Скином.
Натаниэль Скин, хотя и достойного происхождения и образования, был самым отъявленным головорезом со всклокоченной бородой. Он плавал с пиратами и жил у индейцев; впрочем, никто не мог доказать первого, а последним он даже хвастался. Он жил тогда в каменной хижине рядом с болотом на южном берегу острова, неподалеку от места, где сейчас находится пляж Каприз. Нам неизвестно, за что он возненавидел Ричарда Мэйнарда и угрожал (цитирую) «выпустить из него кишки». Впрочем, Ричард отвечал ему тем же самым.
Джозеф Мортон, губернатор колонии Чарлз-Таун, искал повода избавиться от Скина. Годы шли, повод нашелся. У Большого Ната было две жены-индианки, по существу просто рабыни, закон же запрещал рабство для индейцев. В один из дней 1692 года губернатор Мортон отправил своего военного помощника, капитана Уэринга, передать Скину документы о высылке и выставить его вон. Капитан Уэринг перебрался с материка на остров в маленькой лодке, но не знал, где ему найти Скина. Ричард Мэйнард вызвался его проводить.
Они скакали по едва видневшейся тропинке – единственной островной дороге в то время. Не успели они спешиться, как Большой Нат Скин выскочил из дома с оружием в руках. Не обращая внимания на губернаторского офицера, он направил весь свой яд на старого врага. Швырнув оружие к ногам Ричарда, он пробурчал что-то, прозвучавшее как вызов, который ни один Мэйнард не смог бы не принять, и разразился проклятьями.
На тех одиноких песках вблизи болота, должно быть, была исполнена настоящая боевая пляска. Он дрались по-индейски, на ножах и томагавках, нож в правой руке, а томагавк – в левой.
У Ричарда Мэйнарда, хорошего фехтовальщика, непривычного к такой мясницкой работе, была либо большая скорость, либо большая удача. Не обладая особой щепетильностью, он не возражал против ножей. Но расколоть череп человека с помощью томагавка казалось ему проклятым варварством. Отразив первые удары Скина, он словно потерял голову и ринулся в бой.
Томагавк, как вам известно, представляет собой всего лишь маленький топорик с плоской поверхностью, без головки на стороне, противоположной острию. Даже тупой конец был смертоносен. Скин снова ринулся, пытаясь ударить ножом вверх, целясь в живот своему противнику. Когда томагавк повернулся в его руке, тупым концом внутрь, Ричард сильно стукнул по правой стороне головы Скина. Тот не смог парировать удар рукой, вооруженной ножом; он лишился чувств, а пока падал, Ричард заколол его в сердце.