Дом на окраине
Шрифт:
Вначале она читала старые стихи, уже читанные и слышанные много раз. Кто-то не выдерживал и просил почитать что-нибудь из нового. И Старуха читала, и поклонники аплодировали. В этот вечер она читала с особенным чувством.
– В темноте следы… – прочла она и запнулась, – если рядом ты… – она запнулась снова от горячейшей мысли: а мальчик-то ничей!
В зале захлопали и нашли что сегодня Старуха в ударе.
Немного раньше положенного Старуха извинилась и ушла со сцены. Она не осталась даже для того, чтобы подарить автографы. Она очень торопилась.
Такси несло ее сквозь стаи ночных городских светлячков.
Быстрее, быстрее, быстрее! – думала Старуха. – А вдруг что-то случилось?
Но дом был тих, если не считать потявкивания Весты, с которой забыли снять бантик. Старуха подошла к двери подвала.
Ее сердце колотилось так, что пришлось остановиться и перевести дыхание. Старуха всегда подозревала, что все же способна на такие чувства.
– Тетя, а ты уже пришла? – спросил мальчик из-за двери.
– Да, мой дорогой, я уже здесь. Ты не скучал?
– Нет, – ответил мальчик.
– Тебе понравились стихи, которые я тебе дала?
– Нет, – ответил мальчик.
– Но это ведь Верлен? – изумилась Старуха.
– Я не умею читать, – сказал мальчик.
Старуха отперла дверь и проводила мальчика в комнаты. В комнатах что-то изменилось.
– Я навел здесь порядок, – сказал мальчик, – ты не будешь меня ругать?
Порядка в комнатах стало действительно больше. Многие вещи были переставлены или передвинуты. У моего маленького мужчины прекрасное чувство прекрасного, подумала Старуха. Дом стал уютнее и роднее.
– Ты знаешь такую примету? – спросила Старуха, – если переставишь вещи в день рождения, то дальше будешь жить иначе. Я всегда переставляла вещи только чуть-чуть, потому что мне нравится моя жизнь. А ты в ней переставил все. Так ты знаешь такую примету?
– Знаю, – послушно сказал мальчик.
– А как ты выбрался из подвала?
– Я умею открывать замки, если они не сложные, а у тебя была только задвижка. Я выключил фонарь, чтобы не садились батарейки, и пошел в комнату. Твоя собачка меня очень боится.
– Как же так, – спросила Старуха, – ты такой большой и не умеешь читать? Ты разве не учился в школе?
– Я учился, но у меня не получалось, потому что я глупый.
Меня даже не хотели брать в первый класс.
– Ничего, мой маленький, – сказала Старуха, – Эдиссона тоже не брали в школу и выгнали из первого класса, а ты проучился до какого?
– До шестого, – ответил мальчик, – потом убежал, потому что они меня били.
– А родители у тебя есть?
– Где-то наверное есть.
Они пошли в кухню и оказалось, что мальчик приготовил картошку. Он был просто клад.
Старуха откупорила еще бутылку шампанского, прогнала вякающую Весточку и налила два бокала.
– Тетя, а как зовут собачку? – спросил мальчик.
– Веста.
– А что это значит?
– Веста – это богиня домашнего очага. Но теперь мне не нужна богиня, потому что у меня есть свой бог.
Они выпили шампанского и сьели банку крабов. Крабы мальчику понравились больше. Шампанское он выпил из вежливости. Старуха снова удивилась его невинности.
– Тебе нужно умыться, – сказала она, когда ужин закончился.
– Я знаю, – сказал мальчик, – я давно не умывался.
– Тогда идем в ваннную.
Ванная была обложена бирюзовым кафелем с огненными драконами. Мальчик удивленно смотрел вокруг, впитывая яркость и уют.
– Теперь раздевайся, – сказала Старуха.
Она не умела обращаться не только с мужчинами, но и с детьми, и сейчас чувствовала себя мучительно неловко.
– А ты не отвернешься? – спросил мальчик.
Старуха промолчала, не зная, как лучше ответить.
– Ладно, – сказал мальчик и снял с себя всю одежду.
Старуха увидела то, чего она никогда не видела.
Старуха вымыла мальчика. Мыть его было так приятно и грязи было так много, что Старуха повторила мытье трижды. Вначале она не могла заставить себя дотронуться до чужого тела, это было то же самое, что положить ладонь на раскаленную сковородку. Она заходила то справа, то слева, но не решалась начать. Вдруг мальчик поскользнулся и схватился за ее руку.
Это действительно было как ожег. Старуха даже удивилась, что мальчик не чувствует того же. Но мальчик спокойно намыливал волосы. Тогда они положила руку ему на спину и, содрогаясь от бури новых чувств, погладила плечо. Мальчик снова ничего не заметил. Старуха приободрилась, вымыла мальчика с головы до ног. Она так старалась, что мальчик даже начинал сопротивляться в определенные моменты, но сопротивлялся не очень упорно.
Старуха завернула мальчика в полотенце и отвела его в спальню. Она снова была в нерешительности, потому что не знала, что делают мужчины в такие моменты: по одним сведениям они набрасываются как звери; по другим, их надо сначала соблазнить. К этому времени Старуха уже сменила театральное платье на ночную сорочку. Перед тем, как надеть сорочку, она разглядела себя в зеркало – очень длинный скелет, завернутый в очень тонкую кожу. Можно было бы открыть сорочку на груди, но таковой не было.
– А можно мне одеться? – спросил мальчик.
– Ты разве замерз?
– Нет.
– Тогда зачем тебе одеваться? Хочешь еще бокал шампанского?
– Не хочу.
– Тогда я почитаю тебе Верлена.
И она начала читать. На третьем стихотворении мальчик уснул. Надо было начинать с Пушкина, подумала Старуха, правильно говорила графоманка: «только Пушкин нужен молодым сердцам»; к тому же, у Пушкина есть подходящие моменты…
Мальчик спал, прикрытый полотенцем. Старуха убрала полотенце, легла рядом и накрылась одеялом. Мальчик ненадолго проснулся.