Дом на пуховой опушке
Шрифт:
К этому времени они уже почти добрались до Унылого Места, где жил Иа. Снег по-прежнему скапливался за ушами Хрюки, и ему это уже изрядно надоело, но тут они свернули к маленькой сосновой роще и уселись на ворота, которые к ней вели. Снег наконец-то перестал, но было очень холодно и, чтобы согреться, они шесть раз спели песенку Пуха, причем Хрюка пел "трам-пам", а Пух - все остальное, и оба в такт стучали палками о ворота. Немного погодя они согрелись и вновь начали разговаривать.
– Я все думаю, и думаю я вот о чем. Думаю я
– А чего думать об Иа?
– Дело в том, что бедному Иа негде жить.
– Действительно, негде, - согласился Хрюка.
– У тебя есть дом, Хрюка. И у меня есть дом, и дома у нас очень хорошие. У Кристофера Робина есть дом, и у Кенги тоже, и у Совы, и у Кролика, и даже всем друзьям и родичам Кролика есть, где жить. Только Иа жить совсем негде. Так вот что я придумал: давай построим Иа дом.
– Прекрасная идея!
– оживился Хрюка.
– А где мы его построим?
– Мы построим его прямо здесь, на этой опушке, у этой сосновой рощицы, которая защищает ее от ветра, потому что именно здесь я все это придумал. А опушку мы назовем Пуховой. Решено, на Пуховой опушке мы строим из палок домик для Иа!
– По ту сторону рощи этих самых палок полно!
– радостно воскликнул Хрюка.
– Я видел. Их там великое множество. И все сложены!
– Спасибо тебе, Хрюка. Своей наблюдательностью ты оказал нам Неоценимую Услугу, и поэтому я бы назвал эту опушку Пухохрюковой, если бы Пуховая не звучала лучше. А лучше звучит она потому, что короче и созвучна опушке. Пошли.
И они слезли с ворот и двинулись на другую сторону сосновой рощи за палками.
x x x
Кристофер Робин проводил утро дома, путешествовал в Африку и обратно. Он как раз сошел с корабля и знакомился с обстановкой, когда в дверь постучал не кто иной, как Иа.
– Привет, Иа, - поздоровался Кристофер Робин, после того, как открыл дверь и вышел за порог.
– Как поживаешь?
– Снег все валит и валит, - мрачно ответствовал Иа.
– Вижу.
– И подморозило.
– Неужели?
– Да, - кивнул Иа.
– Однако, - голос у него стал чуть бодрее, землетрясений у нас в последнее время не наблюдалось.
– Что случилось, Иа?
– Ничего, Кристофер Робин. Ничего особенного. Скажи, ты где-нибудь поблизости дома не видел? Полагаю, что нет.
– Какого дома?
– Просто дома.
– И кто там живет?
– Живу я. По крайней мере, думал, что живу. Но теперь получается, что вроде бы и нет. В конце концов, это же не дело... у каждого есть дом.
– Но, Иа, я не знал... я всегда думал...
– Не знаю, о чем думал ты, Кристофер Робин, но со всем этим снегом, ветром и морозом, не говоря уже о сосульках, на моем поле в три часа ночи совсем не так Жарко, как кажется некоторым. И совсем не Тесно, если ты понимаешь, о чем я толкую. И не Душно. Короче, Кристофер Робин, - продолжил Иа громким шепотом, - пусть это останется между нами, и я
– Бедный Иа!
– Вот я и сказал себе: "Обитатели Леса будут жалеть, если я замерзну". Мозгов у них нет, ни у кого, только серая вата, которой по ошибке набили им головы, и Думать они не способны, но, если снег будет падать еще недель шесть или около того, до них, пожалуй, все же дойдет: "А ведь Иа не так уж Жарко в три часа ночи". Вот тогда они все поймут. И пожалеют меня.
– Бедный Иа!
– повторил Кристофер Робин. Он уже начал жалеть ослика.
– Я не про тебя, Кристофер Робин. Ты - другой. А сказать я хотел следующее: я взял и построил себе деревянный домик.
– Правда? Как интересно!
– Интересно, между прочим, совсем другое, - как всегда меланхолично продолжил Иа.
– Когда я утром ушел, домик стоял, а когда вернулся, его уже не было. Что совсем не удивительно, даже, напротив, естественно, ведь это домик Иа. Но , тем не менее, у меня возникли вопросы.
Кристофер Робин уже решил, что сейчас не время отвечать на вопросы. Вернулся в дом, надел Непромокаемую шляпу, натянул Непромокаемые сапоги, накинул на плечи Непромокаемый плащ.
– Пойдем и посмотрим, что там у тебя происходит, - сказал он Иа.
– Иногда, если кто-то забирает твой дом, от него остается палочка или дощечка, которые не нужны тем, кто забрал дом, поэтому их и оставляют тебе. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я. Вот я и подумал, если мы вместе сходим и...
– Пошли, - махнул рукой Кристофер Робин, и они поспешили к краю поля, где росла сосновая роща, возле которой больше не стоял домик Иа.
– Вот, - показал Иа.
– И палочки не осталось! Конечно, снега у меня предостаточно, бери - не хочу. Так что жаловаться не на что.
Но Кристофер Робин не слушал Иа, потому что прислушивался совсем к другим звукам.
– Слышишь?
– спросил он.
– Что именно? Кто-то смеется?
– Прислушайся.
Они оба прислушались... и услышали, как чей-то басовитый голос поет о том, что снег все идет и идет, а другой голос, куда как более тоненький и пронзительный, трампамкает и прыгскокает в промежутках.
– Это Пух!
– обрадовался Кристофер Робин.
– Возможно, - не стал спорить Иа.
– И Хрюка!
– не менее радостно добавил Кристофер Робин.
– Возможно, - все так же уныло согласился Иа.
– А кто нам нужен, так это Натасканная Ищейка.
Слова песни внезапно изменились.
– Вот мы и построили наш ДОМ!
– возвестил бас.
– Трам-пам!
– пропел пискляк.
– Это прекрасный Дом...
– Трам-пам...
– Хотел бы я жить в таком ДОМЕ...
– Трам-пам...
– Пух!
– крикнул Кристофер Робин.
Певуны разом замолчали.
– Это Кристофер Робин!
– оживился Винни-Пух.