Дом на семи ветрах
Шрифт:
Я, в свою очередь, не стала выдвигать обвинение против Брендона Трэнта, поскольку он разочаровался в заговоре и в конце концов присоединился к нам. Я с легкостью простила ему прошлые грехи по отношению ко мне, учитывая его несчастную судьбу — трагический брак и крах в профессиональной сфере — и всегдашнюю верность дяде Алексу.
Хорошо понимая, что человека в таком отчаянном положении соблазнить было нетрудно, я предложила Трэнту остаться в доме на прежнем положении, если, конечно, унаследую особняк. Кстати, с его знанием всех потайных ходов он мог бы оказать мне незаменимую помощь
Когда этот тяжелый день наконец остался позади, я уснула в доме тети Циннии Хоббс. Гарт Гренджер, собрав нужные показания, оставил меня на ее попечение.
Я понимала, что мне еще долго не удастся оправиться от потрясений, вызванных обстоятельствами последних нескольких дней. Но все-таки, несмотря ни на что, я получила то, ради чего стоило бы рискнуть, — я приобрела Клайда. Я хорошо знала, что его любовь и нежное участие помогут мне забыть пережитый кошмар.
Мистер Леонард Сатч из фирмы «Сатч и Кларк», поверенный дяди Алекса, оказался высоким, дородным человеком весьма привлекательной наружности. Приглашенный на чай к тете Циннии, он, казалось, заполонил собой весь дом, но на его лице была написана такая доброта, что я немедленно прониклась к нему симпатией. Мистер Сатч заверил меня, что никогда не слышал о женщине по имени Эстер Тааб, так что наверняка она была пособницей Юстина Игера.
На церемонии чаепития присутствовали также миссис Грегстон и Клайд. Я никогда раньше не видела кухарку без ее профессиональной одежды и была несколько удивлена происшедшей в ней переменой. Она очень умело и со вкусом подкрасилась, явно обнаруживая следы былой красоты, которая пленила некогда не только Улисса Грегстона, но и моих отца и дядю.
Тетя Цинния была как всегда сплошное очарование, хотя ее веселенькое платье больше подходило бы для весны, чем для осени.
Клайд, устроившийся настолько близко ко мне, насколько только мог, изложил мистеру Сатчу все интересующие того факты. Адвокат выслушал его молча, лишь изредка вставляя какие-то невнятные местоимения.
— Так, значит, Юстин Игер, — спросил он, когда рассказ был окончен, — вовлек в это дело Мэхью и Квайлов?
— Да, — ответил Клайд, — Игер и его мать. Квайлы и Мэхью единственные родственники Веры, да и то не слишком близкие. Игер затеял весьма опасную игру и проиграл.
— Что ж, могу только сказать, — Леонард Сатч повернулся ко мне, — вам сильно повезло, что доктор Уолтерс случайно оказался на станции именно в этот момент.
— И даже больше, чем вы подозреваете! — сказала я.
— Случайно!.. Какая чушь! — вмешалась тетя Цинния, посчитав, что молчала достаточно долго. — А почему, как вы думаете, я послала этого олуха за билетами именно тем утром, за две недели до отъезда, если не чувствовала, что должно случиться что-то очень важное? И это случилось.
Мы рассмеялись, но никто не рискнул усомниться в предчувствиях тети Циннии.
После некоторых формальностей было зачитано завещание дяди Алекса. Большая часть имущества досталась мне за вычетом весьма значительных пенсионов для миссис Грегстон и Брендона Трэнта.
Дуайн Бретч тоже был упомянут в завещании, но, как ни странно, там не было ничего сказано про Фарнсворта Ипсли. По моему мнению, дядя Алекс рассчитывал, что о нем позаботится Ева Грегстон.
Некоторая часть недвижимости вместе с крупной суммой денег была оставлена Улиссу Грегстону, перед которым дядя чувствовал себя в неоплатном долгу.
Надо отдать дяде Алексу должное: он оказался гораздо более успешным бизнесменом, нежели дедушка, и сумел превратить свою небольшую долю наследства в огромное состояние. Кроме того, он показал себя человеком щедрым и истинным джентльменом.
— Меня удивил Брендон Трэнт, — сказала миссис Грегстон, когда тетя Цинния принялась вновь разливать чай. — Как он мог, после стольких лет верной службы, усомниться в щедрости Алекса? Да и Дуайн тоже.
— Этот Трэнт наверняка родился под знаком Рыб; они временами бывают такими неуверенными в себе. А Бретч либо Дева, либо Козерог, у них огромное самомнение, — тоном, не терпящим возражений, пояснила тетя Цинния.
Леонард Сатч засмеялся.
— Неужели вы действительно верите в эту чепуху?
— Чепуха? — Тетя Цинния гневно выпрямилась. — Вы, очевидно, Лев, мистер Сатч. Принимая во внимание вашу комплекцию, высокий лоб и, должна признаться, ваши насмешки над оккультизмом, я нисколько не сомневаюсь в этом. Когда вы родились? Какого августа?
Мистер Сатч неуверенно улыбнулся.
— Семнадцатого. Но как вы?..
— Ладно-ладно, мистер Сатч, — милостиво отмахнулась тетя Цинния. — Послушайте, неужели вы думаете, что Клайд распутал это дело сам?
— Что вы хотите этим сказать? — спросил адвокат, ставя свою чашку на стол.
— Так вот! Клайд никогда не воспринимал всерьез мое увлечение оккультными науками, как, впрочем, и все присутствующие здесь, за исключением Евы Грегстон, у которой нашлось достаточно здравого смысла, чтобы посетить несколько моих сеансов, — начала тетя Цинния. — В тот самый момент, как Вера Блейк переступила порог моей гостиной, я почувствовала, что ее ожидают большие неприятности. Поначалу я решила, что они будут вызваны непонятным интересом, проявленным ею к моему непутевому племяннику, чего вполне достаточно, чтобы доставить беспокойство любому человеку. Но вскоре у меня возникло ощущение, что она оказалась втянутой в какой-то зловещий заговор. После же того, как я погадала Вере на картах, а потом и по чаинкам, оставшимся в ее чашке, у меня уже не оставалось никакого сомнения.
— Так вы заранее знали все, что должно случиться, мисс Хоббс? — с веселым выражением лица спросил Леонард Сатч.
— Нет, не все, — пояснила тетя Цинния, — но когда в тот вечер ко мне на сеанс пришла Лора Квиклип, моя соседка, я вызвала дух Александера Блейка. Должна признаться, что контакт дался мне нелегко. Он сказал две загадочные полуфразы: «тетя Агата» и «никогда не называл его Гнездом Ворона». Сопоставив факты, я поняла: во-первых, внешность Алекса, описанная мне Верой по портрету, совершенно противоречит моему убеждению о его сходстве с Агатой, а во-вторых, она называла дом Гнездом Ворона, что доказывало, что окружающие ее люди не были близки к Александеру Блейку.